Творить может каждый. Талант прилагается в комплекте с карандашом и бумагой.
Название: Апрель, 1912. Хроника
Автор: Сасори-но-Данна
Бета: Amane Tamaki
Дисклеймер: Кишимото
Фендом: Наруто
Пейринг: Сасори/Дейдара
Рейтинг: R
Жанр: Ангст, Драма, Даркфик, Кроссовер.
Размер: миди
Статус: закончен.
Предупреждение: АУ, ООС
Размещение: с указанием автора
От беты: "Титаник", как мы между собой называли данный фик, - это фундаментальная работа с использованием немалого количества литературы. Низкий поклон и аплодисменты Сасори-но-Данне за муки творчества и грызучесть музы, с которыми она писала этот фик!
От автора: Ну, короче, она выпендривается. ХД Но на это у нас ушло… ушел год (почти что ровно) и из-за этого пришлось отложить все остальные работы.
Часть вторая
Атлантический океан.
Тринадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Девять часов семнадцать минут.
В светлом помещении было много окон. Очень много, и из каждого струился чистый утренний свет, дополняемый свежим морским воздухом, обдувающим фигуры триста двадцати девяти особей первого класса, двадцать шесть человек экипажа, составляющей которого были несколько матросов, прислуга и капитан со своим первым помощником. Триста пятьдесят пять голосов сливались в один, создавая чарующую мелодию утренней молитвы, отдающей дань перед единственным Господом. Ему подчинялись даже непреклонные миледи и мсье из первого класса, что уж говорить о низших людях, для которых Бог был единственным спасителем и образчиком. Но это место было только для избранных – для высшего света, - и проход сюда был доступен исключительно членам экипажа и элите и никак не иначе. Два стюарда, стоящие при входе, наблюдали за тем, чтобы в зал не зашел никто посторонний, а в свободное от службы время за этим смотрели служанки и уборщицы, работающие поблизости, так что ничто не мешало людям в их причастье и признаниях.
Но Тсукури-младший с недавнего времени разочаровался в Господе и желал принадлежать к тем, кому сюда запрещалось ходить, ибо он не хотел приносить дань тому, от чьей несуществующей поддержки он отказался. Чистый голос читающего с листа Дейдары сливался с голосами его матери и отца, стоявшими рядом и с благоговением прислушивающимися к молитве. Впереди стояло семейство Хору и Конан прямо перед ним, так что он мог лицезреть ее полуоткрытую спину и темные волосы, заплетенные в причудливую прическу, которая непонятно как держалась на голове девушки во время ходьбы и других движений. В ушах поблескивали изумруды в золотой оправе, что, правда, мало гармонировало, подрагивающие при каждом движении ее рта, искажающегося в пении. Дейдара перевел взгляд ниже, на спину. Острые лопатки слегка выступали, пленяя небольшую родинку в незакрытый круг, ежесекундно меняющий свои очертания в соответствии с положением рук будущей миледи, держащих книжечку с нотами. Взгляд Тсукури-младшего наткнулся на тугой корсет, нити которого были тщательно спрятаны под тканью, покрывающей его. Лопатки выступали прямо над ним, создавая впечатление их искажения, неправильной формы. Дейдара мысленно пожалел ее, примерно представляя, как тяжело дышать девушке, чьи легкие, едва циркулирующие воздух, должны при всем этом издавать громкие ноты высокого регистра, чтобы сливаться с общей симфонией.
Тсукури-младший прикрыл глаза и занизил ноту, выводя наравне с остальными коду. Тихо прошептав «Аминь» и не прислушиваясь к словам капитана, он перевел взгляд в сторону двери, от которой его отделяло от силы десять метров, откуда послышался шум. Глаза его с удивлением расширились, когда он увидел Акасуну, рьяно спорящего со стюардами. Тсукури-младший прикусил губу и отчаянно помахал рукой на уровне груди, боясь, чтобы его действий не увидел отец. Сасори, к величайшему удивлению блондина, заметил его движения и уже оттаскиваемый от двери двумя крупными стюардами-охранниками рукой указал тому наверх. Дейдара сообразил, что Акасуна имел в виду палубу первого класса, находящуюся над каютой-святилищем, и, немного запоздало кивнув, заработал подозрительный взгляд отца, который, благо, ничего близкого к правде не подумал.
***
- Сир, сообщение об айсбергах прямо по курсу.
- Спасибо. Не беспокойтесь, это обычное явление для этого времени года, - улыбнулся капитан, заметив на лицах дам беспокойство. Анено настороженно кивнула и улыбнулась в ответ, - А сейчас мы с мистером Эндрюсом прогуляемся с вами по кораблю. Если, конечно, дамы не возражают, - он еще раз улыбнулся и указал на низкого роста человека, стоящего у леера, - Это мистер Томас Эндрюс, главный конструктор «Титаника». Мистер Эндрюс, это мистер и миссис Тсукури, а это их сын, Дейдара Тсукури. С остальными Вы уже знакомы. Помните, я знакомил вас? – Томас положительно кивнул, и поочередно подал руку Тсукури.
- Приятно познакомится. Пойдемте, прошу.
***
- Мистер Эндрюс, я вот подсчитал кое что… На корабле шестнадцать шлюпок и выходит, что при крушении места на всех не хватит. Разве это нормально? – Дейдара с заинтригованным видом посмотрел на слегка стушевавшегося конструктора. Тот, выдержав небольшую паузу, во время которой, очевидно, обдумывал ответ, откликнулся:
- Да, Вы правы, мсье. Только для половины. И это в наилучшем случае. Ваша арифметика, должен заметить, прекрасна. Вообще-то я спроектировал корабль с шестьюдесятью четырьмя меньшими шлюпками. Вот в этом месте, - он указал перед собой, - в этом проеме должны были находиться остальные, но, понимаете ли, кое-кому показалось, что в таком раскладе на палубе будет тесно, и я остался в меньшинстве.
- К чему зря загромождать палубы на непотопляемом корабле? – фыркнула Конан, проходящая рядом, и Томас отвесил ей легкий полушутливый поклон.
- Можете спать спокойно! – засмеялся мистер Эндрюс, - Я спроектировал хороший лайнер: мощный, надежный… непотопляемый. Уверяю, шлюпки Вам не понадобятся.
- Очень на это надеюсь, - пробормотал Тсукури-младший прежде, чем его втащили в небольшую каюту, дверь которой выходила прямо на палубу. Юноша едва слышно ахнул и вырвал руку из цепкой хватки Акасуны, как оказалось секундой позже.
- Сасори? Извини, нам нельзя встречаться, - Дейдара предъявил попытку выйти обратно на палубу, но Сасори ее пресек, прижав юношу к стене.
- Я должен с тобой поговорить.
- Нет, Сасори! Сасори! Я не могу! – Акасуна вздохнул, закрыл глаза, пытаясь успокоиться, и улыбнулся на выдохе, так что получилось что-то отдаленно напоминающее вздох или фырканье.
- Дейдара, выслушай меня… Ты самый поразительный, очаровательный и удивительный из всех, кого я встречал… Подожди! – Акасуна поставил руки параллельно голове Дейдары, еще больше вжимая того в стену.
- Нет, Сасори!..
- Погоди! Нет, дай мне высказаться… - он глубоко вздохнул, потом с разочарованием посмотрел на юношу и шутливо-обвинительным тоном произнес, - Ну вот, ты меня сбил с мысли.
- Сасори, прекрати это немедленно! Я должен уйти.
- Подожди, - в который раз произнес юноша, - Дейдара, я не идиот. Я знаю, как устроена жизнь. У меня только пять долларов в кармане и мне нечего тебе предложить. Я и не пытаюсь. Я просто хочу убедиться, что у тебя все хорошо. Только это.
- У меня все отлично. Я счастлив… Правда! - с заминкой произнес блондин, вновь пытаясь вырваться. Сасори отпустил его и разочарованно покачал головой.
- Правда? Мне так не кажется, - Тсукури повернулся к парню лицом обратно, - Тебя заволокли в западню, и если ты не вырвешься на свободу, ты вероятнее всего погибнешь, Дейдара. Возможно, не сразу, но постепенно тот огонек, что привлек меня к тебе, погаснет, - Сасори медленно подошел к юноше и погладил того по горячей щеке.
- Ты не можешь спасти меня, - прошептал он в ответ. Сасори еще ниже наклонился к Тсукури и так же тихо прошептал в ответ:
- Спасти себя можешь только ты сам, - несколько секунд блондин смотрел в глаза юноши, перебегая взглядом с одного в другой, а потом плачущим тоном произнес:
- Я пойду, Сасори. Оставь меня, - шмыгнув носом и увернувшись от руки Акасуны, Дейдара вышел из каюты.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Восемнадцать часов три минуты.
На протяжении целого утра, да и дня, собственно, мужчины таскали Дейдару по кораблю: сначала по палубам, ведя светские беседы на скучнейшие, по мнению юноши, темы (ими, однако, очень заинтересовался Учиха Саске, в отличие от старшего брата, который мысленно разделял мнение Тсукури-младшего, но в голос предпочитал этого не высказывать, обходясь лаконичными вставками в диалоги), а потом по каютам: полтора часа они сидели в ресторане, где Тсукури-, Учиха-, Тору-старший и Нагато, считавшийся взрослым мужчиной, хотя был не намного старше Дейдары, пили виски и курили сигары, потом прогулялись и внутри корабля, все еще беседуя и посмеиваясь над колкими шутками Саске, которые тот время от времени бросал в сторону то Пейна, то Итачи. Дейдара участия во всем «веселии» не принимал, лишь вяло отзывался на редкие вопросы отца, большая часть которых требовала лаконичного поддакивания, чем парень в основном и пользовался. Все женщины общались отдельной группой, скорее всего проделывая те же действия, что и мужчины, так что Конан рядом не было, чему Дейдара был премного благодарен Нагато, предложившему такой план на день. И все же, слушать глупые финансовые разговоры было не лучше, так что юноша пару раз уже пытался сбежать из-под опеки Дайчи куда-нибудь, плевать куда, но отец все попытки пересекал, желая, «чтобы сын, наконец, втянулся в разговор». Дейдара про себя бесился и ругал всех самыми различными сквернословиями, но оставался на месте. Ближе к обеду к нему подошел Итачи, и они завязали тихий разговор на тему свадьбы, которую Тсукури-младший ругал уже в голос, однако шепотом, а Учиха-младший лишь улыбался и задавал вопросы. По прошествии получаса, за которые юноши узнали друг о друге достаточно много, блондин, хмыкнув, подумал, что Учиха не такой уж и плохой парень, и поставил галочку в будущем завязать с ним дружбу. Они разговаривали до самого обеда, перед которым люди разошлись в свои каюты: женщины – навести марафет, мужчины – скурить еще по сигаре в ожидании первых. Без пятнадцати три все, на этот раз уже с особями женского пола, опять собрались в ресторане и на протяжении часа обедали, а потом опять-таки разговаривали. Дейдара держался поближе к Итачи, по возможности не обращая на невесту внимания, из-за чего та кривила губы и фыркала. Без семи минут шесть Дейдару наконец отпустили, и он быстро зашагал к носу корабля. Безусловно, он понял смысл того, что сказал ему Сасори. Нет-нет, он и раньше понимал это, но почему-то именно сейчас это понимание всплыло наружу, и он начал захлебываться в истине, как в ледяной морской воде. Все это общество – обман. Абсолютно у всех маски, каждая из которых уникальна, и все же их объединяет одно – показная учтивость и наигранный интерес. Ты никому не интересен, но каждый спросит о твоем самочувствии. Ты понимаешь это, но все равно ответишь. В ответ посочувствуют и слегка посмеются вместе с тобой, а про себя подумают: «Глупец». А ты… А ты должен это принять. И про себя подумать: «Я знаю. Взаимно». Как же Дейдаре осточертело это все…
Этот Акасуна… Он будто насквозь видел юношу, и это роднило его с теми наигранными людьми, эта насмешливая улыбка и ехидный голос, но почему-то Дейдару это не отталкивало. Даже наоборот, хотелось съязвить в ответ и посмеяться вместе, только не натянуто, а искренне.
У горла стоял тугой комок, а сердце билось с болью и каким-то тягостным обречением. Отчаянно хотелось унять эту боль, но каждый раз, когда юноша вспоминал свадьбу, сердце екало и начинало биться быстрее. Когда же он вспоминал Сасори, тягость отступала, и сердце обволакивало какой-то легкой теплотой и спокойствием.
Извиниться. Переступить через гордость и извиниться. Он ведь только лучшего хотел, а Дейдара практически плюнул ему в душу…
- Эй, Сасори! – он стоял, облокотившись об ограждение, и смотрел в океан. Полы его плаща развевались, волосы ерошил встречный ветер. Когда парень его окликнул, Акасуна не повернул головы и никак не выказал своего приветствия, но когда блондин встал возле него, увидел, что тот слегка улыбается.
- Я знал, что ты придешь. Поэтому и торчу здесь уже несколько часов, - хмыкнул он и наконец повернул голову.
- Я… Ты торчишь здесь, ожидая меня? – воскликнул Тсукури-младший, перегибаясь через поручни и заглядывая парню в глаза.
- Так, это мы уже прошли, - Сасори мягко взял его за локоть и отстранил от леера, - Да, жду.
- А если бы я не пришел? – нахмурился блондин.
- Ты бы пришел. Я знаю, - он как-то странно улыбнулся и развернулся, - Пошли-ка, а то я замерз, - Дейдара кивнул и пошел за юношей внутрь.
***
- Это моя каюта, - Сасори улыбнулся и снял плащ, - Тесновато, но уютно.
- Сасори… - блондин проигнорировал объяснение, сел на стул и опустил голову, - Извини меня. Я был не прав… Я понимаю, ты хочешь лучшего… Но я… Это… Ты ведь и сам должен понимать, что это невозможно. Побег из-под алтаря свойственен только женщинам. У меня даже возможности такой не будет, - на последних словах он сдавлено хмыкнул сквозь улыбку и потер глаза. Сасори ничего не ответил. Когда юноша поднял взгляд, он стоял, опершись о стену, и улыбался, слегка склонив голову.
- Ничего. Я понимаю. Я и не смогу тебе помочь, я ведь это уже говорил.
- Да… Но…
- Давай закончим этот бессмысленный спор. Как я понял, у тебя еще шесть дней, да? Дальше приготовления?
- Нет. Потом мы отправляемся назад в Лондон, и церемония произойдет там.
- Так зачем же вы плывете в Америку? – Дейдара ухмыльнулся и, поднявшись, объясняющим тоном произнес:
- У отца дела в связи со свадьбой. А еще этот «Титаник»… Это все для того, чтобы выставиться. Будто бы я такой весь из себя жених… - он с задумчивым видом остановился возле кровати, на которой лежал альбом. Подняв его и наугад раскрыв, Дейдара сел и принялся листать дальше.
- Понятно. Юридическая чепуха, - подытожил рыжий и сел возле юноши, - Ты ведь уже видел рисунки. Зачем?
- Ты поразительно передаешь эмоции, - ответил блондин, склоняя голову набок.
- Я чувствую людей, - пожал плечами Акасуна.
- И меня? – ухмыльнулся Тсукури-младший, переводя взгляд на Сасори.
- Да.
- И что же ты чувствуешь?
- Ты бы не спрыгнул, - после небольшой паузы ответил он,- А еще ты мне должен, если не забыл. Но это я знаю, - Акасуна мягко отобрал у опешившего юноши альбом, - Эй! – он щелкнул перед серыми глазами пальцами, отчего Тсукури фыркнул и дернул головой.
- Почему? Почему ты так думаешь?
- Я же говорю, я чувствую людей. Это не объяснишь… - Сасори вздохнул и выдвинул на середину небольшой комнатки стул.
- Ты собираешься меня рисовать? – хмыкнул Дейдара.
- Как видишь, - рыжий достал небольшой лоскуток ткани и развернул его. Внутри оказались самые разнообразные приспособления для рисования. Парень принялся резкими движениями подтачивать карандаш, время от времени бросая скользящие взгляды в сторону кровати.
- Может, мне стоит снять пиджак? – настороженно спросил Тсукури, приподнимая светлые брови.
- Да, если это тебя не обременит, - Дейдара послушно снял и бросил пиджак в сторону стола, к которому тот, правда, не долетел, - Расстегни рубашку, - Сасори отложил все и подошел к блондину. Расстегнув две верхние пуговицы сорочки, он расправил воротник и выдернул ее из штанов, в которые она ранее была заправлена. Юноша что-то неразборчиво пробурчал, но послушно сел на землю, спиной опершись о кровать, как ему сказал Акасуна.
- Одна нога согнута в колене, вторая, также согнута, но лежит горизонтально. Одну руку положи на кровать, чтобы кисть свисала, вторую на колено. Голова едва заметно склонена вбок, - как завершающий штрих он дернул ленту, сдерживающую мгновенно рассыпавшиеся по плечам волосы, и, еще немного поправив их, и, опять сев на свой стул, ложа альбом на колени, сделал первый штрих, смотря, однако, на парня, - Смотри на меня, не отводи глаза. И постарайся не шевелиться.
- Хорошо, - улыбнулся блондин, сию минуту нарушая наставления закатившего глаза художника. Сасори оказался левшой, чего Дейдара раньше не замечал, и его изящная рука с длинными, как у пианиста, пальцами, легко заскользила по листу, делая легкие пометки и наброски. Акасуна, время от времени бросая взгляд на застывшего Тсукури, закусил губу и улыбнулся, тихо смеясь. Блондин нахмурился, тоже улыбаясь, и, стараясь как можно меньше шевелиться, возмущенно спросил:
- Что?
- Да ничего… Ты забавно выглядишь, - Дейдара фыркнул, и несколько минут тишину в комнате нарушало только шуршание бумаги, по которой скользила рука Сасори.
Тсукури перевел глаза на посерьезневшее лицо юноши. Большие карие глаза, густые ресницы, тонкий изгиб губ… Аристократически красив. И не скажешь, что из третьего класса, если бы не одежда.
- Сасори… - Акасуна вопросительно кивнул, давая понять, что слушает, однако от листа глаз не отвел, - Сколько тебе лет?
- Это играет какую-то роль? – удивленно спросил он, наконец посмотрев на блондина.
- Просто скажи, - юноша повел плечом, но все же ответил:
- Семнадцать. Исполнилось девятого апреля…
- Значит, у тебя недавно было День рождение? Поздравляю…
- Удивительные проявления аналитического мышления… - пробормотал он, - Спасибо, - Тсукури фыркнул, - А тебе, если не ошибаюсь, шестнадцать… - Дейдара кивнул, - Если ко мне есть еще какие-то вопросы, лучше задавать их сейчас, пока я не начал детализировать лицо, - блондин покачал головой, и Акасуна, в свою очередь, кивнул, правда, скорее самому себе.
Тсукури прикрыл глаза. Почему-то ему всегда и казалось, что Акасуне семнадцать. Хотя… «Всегда»… Так напыщенно звучит… Они-то и знакомы только несколько дней, в первый, а может, и в первые из которых он не задумывался об этом.
Безусловно, хоть он и молод, но если же юноша пойдет дорогой художника, он сумеет пробиться в лучшие, хотя его происхождение и будет клеймом на его репутации. Черным пятном, портящим все впечатление, изменяющее мнение в худшую сторону. Сасори не из тех, кто будет скрывать его, наоборот, выставит напоказ, захочет доказать, что низшие люди тоже имеют свои таланты и приоритеты, будет доказывать свою мысль даже ценой репутации и жизни. И хоть юноши были знакомы всего несколько дней, и Дейдара ничего толком не знал об Акасуне, почему-то он был уверен, что все будет именно так. Только вот какая-то неуловимая подсознательная тревога засела где-то глубоко, ставящая под сомнение именно такой исход событий. Что-то ему подсказывало, что это и его касается, но Дейдара не обращал на это внимание, стараясь не нарушить ту призрачную эйфорию, начинающуюся образовываться вокруг них с Акасуной.
- Зачем ты едешь в Америку? – Сасори перевел на блондина шутливые глаза, и с иронией произнес:
- Буду зарабатывать. В Нью-Йорке шикарные виды… - Дейдара кивнул и замолчал.
Ему хотелось разорвать тишину, хоть она и не была отягощающей, но он боялся спугнуть то настроение, что царило в комнате. Бесспорно, эйфория. Легкая, мягкая и немного вязкая, наполняющая воздух и солнечные лучи заходящего солнца, проникающие в каюту через иллюминатор; она входила в легкие с воздухом и растекалась эфирной теплотой по всему телу, оставляя после себя трепещущую коду. Казалось, можно было уловить даже ее запах, парадоксально-сладкий до горечи, с привкусом корицы, теплый, как воздух над нагретыми за день камнями. Именно парадоксальный. Все это было парадоксом.
Например то, что он, Дейдара, скоро женится. Такой человек, как он, просто не может быть скован кольцами брака, он должен быть свободнее птицы в полете и подобно рыбе в пугающей бесконечности океана.
Или то, что он принял этот брак. Дейдара должен был отстаивать свои желания, даже зная, что это тщетно. Просто таким он был… Но он, хоть и не сразу, хоть и выставляя свое нежелание напоказ, но сдался. Где-то там, внутри, он признал свое поражение.
Парадоксальным было даже его пребывание в этой теплой комнате, опутанной теплыми при прикосновении лучами, наполненными эйфорией. Но он был человеком, пусть и скрыто, но переступающим границы дозволенного, и сейчас он это сделал. Два человека, принадлежащих к разным классам, не должны пересекаться. На то их и поделили на два мира, на две вселенные… Именно для того, чтобы одни не мешали другим. Чтобы элите не было противно знать, что бродяги здесь, возле них, ничем не огражденные. И чтобы тем же бродягам не приходилось оттачивать свою гордость, зная, что презирающая их элита рядом, только на десятки и сотни, а может и тысячи финансовых и жизненных ступенек выше. Но Акасуна и Тсукури не видели этих ступенек и именно поэтому стояли рядом, на платформе, полной ям и бугров, на платформе их жизней. Конечно, это сложнее, ведь подобные ямы и бугры есть только на нижних ступенях, и они на всех, четкого деления нет, – на верхних их просто не замечают или втаптывают в них грязные деньги, но на платформе лучше. Стоять, касаясь плеча другого гораздо приятнее, чем толкаться, пусть и на широких в случае Дейдары и загрязненных пустой бумагой, а в случае Сасори, на узких и полных неубранных тел, впрессованных в бесчисленные ямы. На платформе эти ямы именно для тебя, твои, но в них нет ни тех бессмысленных денег, ни грязных мертвых тел; на ней нет иллюзий. А Дейдаре осточертели иллюзии, он слишком долго с ними играл – до той стадии, когда в глазах рябит и начинает тошнить. А Сасори никогда их не видел, и именно поэтому Тсукури решил опереться на его уверенное плечо. Не навсегда, а только на время, пока он отдохнет. Дейдара подождет, когда небо опять станет небом, земля – землей, перестанет мутить а в глазах рябить, и тогда он станет сам, ровно улыбнется Акасуне и пойдет по платформе дальше, упрямо не замечая ступеней и часто поворачиваясь посмотреть, рядом ли Сасори. А в случае его промаха подставит свое плечо. Да, именно так все и будет… А червь сомнения упадет и умрет в очередной яме на платформе, которую он оставит за своей спиной.
- Вот, держи. Дарю, - Акасуна сел на корточки напротив Тсукури, протягивая тому раскрытую коричневую теку с рисунком внутри. Дейдара очнулся, пару раз моргнул и с улыбкой принял папку, разглядывая свой портрет. Да, все действительно очень точно. Одна рука на согнутом колене, вторая небрежно лежит на кровати. Какая-то расслабленная развязность… Губы улыбаются, а на лице мечтательное полусерьезное выражение, и только в глазах скользит тяжелая озабоченность. Сасори был действительно талантлив…
- Спасибо… - пробормотал он, закрывая теку.
- Это тебе спасибо… Сколько упрямился, я все никак не мог тебя усадить… - хмыкнул Сасори. Тсукури перевел взгляд на парня, и прижал к себе папку.
- А ты, оказывается, еще и левша… Левши очень талантливы… - Акасуна засмеялся.
- Не думаю. Это очень обременяющее. Видишь? – он показал юноше ладонь, вымазанную в графит. Средний, безымянный, мизинец и сторона возле него были выпачканы больше всего, - У правшей обычно выпачканы только пальцы, которыми они растирают графит, у левшей же в конечном итоге грязная все рука, - улыбнулся он, и принялся вытирать ладонь темной тряпкой, которую он взял со своего рабочего лоскутка.
- По этому поводу ничего возразить не могу, я не рисую… - тоже засмеялся Дейдара.
- А каким-то творчеством занимаешься? Или музыкой? – Акасуна с интересом уставился на блондина.
- Раньше скульптуры лепил. Лет до двенадцати. Но надоело. Ну, играю на фортепиано. Ну да это аристократическая норма. Моя мать играет на скрипке, фортепиано, виолончели и контрабасе, и бабушка при этом называла ее «ничего не смыслящей в музыке»… Она-то сама играла на дюжине, не меньше инструментов… - Сасори хмыкнул и бросил тряпку, начав собирать принадлежности, - Сасори… - Дейдара аккуратно положил теку на стол и подошел к обернувшемуся Акасуне.
- Ммм? – Тсукури улыбнулся, приблизился к юноше вплотную и привстал на носочках. Сасори оказался на полголовы выше, но чтобы дотянуться до его губ, особых усилий прилагать не пришлось. Дейдара обнял его за шею, правой ладонью зарылся в мягкие волосы и мягко поцеловал – так, чтобы при желании парень смог легко освободится от объятий и отстранится. Такого исхода юноша больше всего ожидал, но втайне надеялся на другой, являющийся ему антонимом. К облегчению и счастью Тсукури, курьеза избежать удалось, так как Акасуна обнял его в ответ и, хмыкнув, прикусил губу, на что Дейдара сквозь поцелуй засмеялся: вышло, правда, только неразборчивое мычание. Сасори слегка потеснил юношу в сторону и, углубив поцелуй, прижал того к стене, отчего он снова сдавлено засмеялся; Акасуна улыбнулся. Прижавшись сильнее, одной рукой он обнял Тсукури за талию, а второй взял ладонь парня и сплел их пальцы в замок. Дейдара резко, сквозь поцелуй, глотнул воздух и сжал пальцы Сасори, который в следующий момент отстранился и, наклонившись над ухом Тсукури, со смешком произнес:
- Это равноценно побегу из-под алтаря…
Дейдара, опустив голову, хмыкнул и пробормотал, вновь обнимая Сасори:
- Мне плевать. Я люблю тебя, - Акасуна вздохнул и что-то очень тихо прошептал Тсукури, отчего тот улыбнулся и уткнулся тому в плечо.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Двадцать один час двадцать восемь минут.
Данная ситуация разворачивается в баре и по совместительству курильне первого класса, в то время, когда Дейдара целует Сасори в одноместной каюте третьего класса.
Джонатан, первый помощник и правая рука Тсукури-старшего, разрывая своим мощным телом клубы дыма, витавшие в помещении, подошел к Дайчи и, положив тому руку на плечо, попросил его на пару минут отойти. Он кивнул, и мужчины, покинув курильню, вышли на палубу, где Тсукури незамедлительно поджег очередную сигару и, опершись о леера, перевел мрачный взгляд на помощника.
- Вы его нашли?
- Сер, никто из стюардов его не видел. Я приказал офицерам прочесать палубы и коридоры, но, похоже, еще никто его не нашел. Позвольте задать вопрос…
- Что за вздор? – перебил того Дайчи, взмахивая руками, - На корабле, пусть и на таком… огромном, не так легко спрятаться!
- Сир, как Вы смогли упустить юношу из виду? – прикрыв глаза, все-таки спросил Джонатан.
- Я его не упускал. Анено отпустила его прогуляться, но вот уже два с лишним часа его нет!
- Сир, не вижу поводов для волнения. В любом случае, он вернется в каюту – если не вечером, значит, - ночью. Уверен, Дейдара просто загулялся. В его возрасте это вполне допустимо…
- Только не при его положении. Найдите его. Найдете – приведите ко мне. Немедленно.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Двадцать один час тридцать три минуты.
Дейдара, наконец, отстранившись от юноши, все еще прижимавшего его к стене, с улыбкой на губах бросил через плечо:
- Не против, если мы заскочим в мою каюту? Я спрячу рисунок, - он повернулся к Акасуне с папкой в руках, - и оставлю пиджак. Жутко неудобно, - произнося последнее предложение, он скривился, отчего Сасори, все-таки собравший все свои принадлежности, тоже скривил губы в улыбке.
- Хорошо…
***
По периметру комнаты ярким электричеством вспыхнули светильники, обтянутые какой-то тканью, и Тсукури шмыгнул внутрь, оставив Акасуну стоять у порога.
Каюта была шикарной - действительно, первый класс. Под ногами ковры с чудными восточными узорами, стены и большая часть мебели из черного дерева. Справа и слева виднелись две двери из дерева, на несколько тонов светлее стен. Посреди гостиной лежал большой алый ковер с длинными шерстинками, на нем стояли две обтянутые серой тканью софы, справа два кресла такого же типа. Камин в конце комнаты, вызвавший у Сасори язвительное хмыканье, потрескивал огнем, а на деревянном ободке над ним красовалось несколько ваз с цветами и какие-то побрякушки. У левой стены стояли красивые заводные часы, а у стены, в которой располагалась главная дверь, с одной стороны стоял стол, а с другой – стойка с алкоголем. Было еще много всякой мелочи, но Акасуна прекратил осматривать комнату, устремив свой хронически-томный взгляд в копошащегося Тсукури.
Обстановка не впечатлила Сасори.
- Как ты здесь живешь? Такая безвкусица!
- Хм, ну, не у всех есть дар к рисованию и хорошему стилю… - хмыкнул Дейдара и скрылся в комнате справа. Уже оттуда Акасуна услышал его крик, - Например, у того, кто обставлял эту каюту, он напрочь отсутствовал.
Сасори прикрыл глаза, улыбнулся и вошел в комнату, в которой несколькими секундами ранее скрылся Дейдара. Он как раз прятал деку в сейф, стоящий напротив кровати, на которой лежал смятый пиджак. В тот момент, когда блондин закрыл сейф, и повернулся к Сасори с явным намерением что-то сказать, о чем свидетельствовал его открытый рот, в дверь постучали. Тсукури бросил взгляд на дверь, потом на Акасуну, чьи губы опять скривились в усмешке, и, схватив юношу за руку, поволок того к еще одной двери, которой Сасори сразу, войдя в спальню, не заметил из-за шкафа.
- Сюда! Здесь черный ход, - хихикнул Дейдара и быстро выскочил в коридор.
- Кто это?
- Наверно, Джонатан. Подручный отца. Хватились… - фыркнул Тсукури и потащил Сасори по коридору.
- Значит, нам придется немного побегать, - тихо произнес Сасори, чьи губы расплывались в улыбке, и многозначительно кивнул назад. Дейдара обернулся, и увидел огромного Джонатана, быстро приближающегося к ним. Захохотав, он бросился бежать, все еще сжимая ладонь Акасуны, который явно не был против вскружившему голову адреналину.
- Господин Тсукури, немедленно остановитесь, Ваш отец хочет видеть Вас у себя! Немедленно! – взревел голос сзади, но Дейдара только еще громче рассмеялся и ускорил бег.
- Быстрее! – заскользив на повороте на скользком полу, блондин чуть не упал, но был мгновенно подхвачен смеющимся Сасори. Теперь уже красноволосый схватил блондина за локоть и поволок к своевременно открывшемуся лифту. По инерции Акасуна влетел в стену, все так же хохочущий Дейдара в него.
- Быстрее! Вниз! Вниз! – закричал Тсукури лифтеру, который с приподнятой бровью наблюдал за парочкой. Получив приказ, он немедля принялся за дело, а Дейдара, видимо, вконец охмелевший от распущенности своего поведения, прыснул от смеха и показал подбежавшему Джонатану средний палец, сметая все границы дозволенного. Мужчина, страшно нахмурившись, развернулся и бросился назад, очевидно, к лестницам.
Лифтер распахнул дверь, и юноши, практически вывалившись из лифта, побежали вниз, чуть не сбив одного стюарда, спускаясь на нижние палубы. Оказавшись за очередными дверьми, они прислонились к стене и начали смеяться.
- До чего же этот ваш Джонатан смахивает на полицейского… - выговорил Сасори перед очередным взрывом хохота.
- А он был им раньше… - Дейдара сложился пополам и сполз по стенке от смеха.
Акасуна привстал на носочки и заглянул в круглое окошко в двери.
- О, черт, он здесь! – с восторженностью в голосе воскликнул он, а стюард, видимо, услышав его, повернулся к двери и пустился бежать в их направлении.
- Бежим! – с не меньшим энтузиазмом вскрикнул Тсукури и опять побежал по коридору, - Сюда! – блондин рванул к двери в конце коридора.
- Нет, лучше сюда! – Сасори распахнул ближнюю к ним дверь и, втолкнув в нее Дейдару, ввалился внутрь, прижав дверь плечом. Ручка задергалась, и оглушенные ужасающим шумом юноши опять залились хохотом. Джонатан с той стороны, очевидно, подумав, что дверь заперта, перестал ломится, и Акасуна, для верности, постояв под дверью несколько секунд, зажимая уши, заглянул в люк подле стены. Перевел испытующий взгляд на вздыбленного Дейдару, будто спрашивая, сможет ли он, прыснул от смеха и буквально съехал по лестнице вниз, за мгновение подхватывая Тсукури, который съехал следом за ним.
Их сразу обдало жаром, царившим в помещении. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, что бы догадаться, что они попали в самое сердце, заодно с остальными органами, корабля – котельное отделение. Кочегары, большая часть которых была одета в одни штаны на подтяжках, старательно работали и в первые секунды не заметили двух юношей, с легким недоумением застывших возле лестницы. Наконец Сасори отвернулся от созерцания бесчисленных угольных топок и схватил Дейдару за руку с явным намерением продолжить кросс, но в тот же момент и крайний к ним кочегар, наконец, обнаружил чужих и с еще большим, чем недавно у парней, недоумением, уставился на них.
- Постойте! Что это вы здесь делаете? Вам нельзя здесь находиться!
Дейдара, не совладавший с эмоциями, перевел взгляд на мужчину, но Акасуна резко дернул его за руку, и они опять побежали, обгоняя возмущенные вопли работников и ускользая от их черных от угля рук.
Сасори что-то ободряюще кричал в сторону кочегаров, не замедляя бега, Дейдара тоже что-то вопил, и в результате, оторвавшись от мужчин и оказавшись в холодном трюме-складе, оба слегка охрипли. Тсукури привалился к какой-то коробке, закрыл лицо руками и сквозь смех произнес:
- Сасори… Что ты со мной делаешь? Я бы в жизни такого не вытворил до того, как тебя встретил…
Акасуна присел рядом и с большой важностью выговорил:
- Куда Вам, господин, до наших простых развлечений…
Оба тут же залились смехом. Отсмеявшись, что, впрочем, случилось не так быстро, Сасори вынул портсигар и, прикрыв спичку ладонями, закурил. Затянулся, выпустил дым губами и повернулся к смотрящему на него Дейдаре. Тсукури, слегка склонив голову в сторону, скривил губы и протянул ладонь.
- Можно?
Сасори приподнял левую бровь.
- Ты ведь не куришь…
- А вот хочется, - отрезал он и забрал у Акасуны сигарету. Осмотрев тлеющий кончик, он осторожно поднес ее ко рту и слегка затянулся, чтобы сразу же зайтись кашлем. Сасори со смехом выдохнул и забрал сигарету, потушив ее об пол.
- Доволен? – язвительно спросил он.
- Да. Я счастлив, - с не меньшим сарказмом в голосе ответил он и потянулся к Акасуне. Поцеловав его в уголок губ, он поднялся, отряхнулся и, оглядываясь, пошел внутрь трюма. Сасори тоже поднялся и последовал за Тсукури, нагнав его возле большого нового автомобиля – блестящего хаммера этого года выпуска, больше, правда, напоминающего карету. Сасори улыбнулся. Дейдара, тоже усмехнувшись, влез внутрь, усевшись в углу и, жестом поманив Акасуну, быстро закрыл за ним дверь. Как только Сасори сел, Дейдара примостился рядом и опять поцеловал его - на этот раз в губы. Акасуна, разорвав легкий поцелуй, обнял его и осторожно уложил на сидение. Прижался губами, провел языком по верхней губе, углубил поцелуй. Дейдара фыркнул и крепче обнял того за шею, еще сильнее прижимая к себе. Сасори, слегка помедлив, залез рукой под рубашку Дейдары и бегло погладил его живот одними подушечками пальцев.
Дейдара прикрыл глаза и тихо, едва слышно, пробормотал:
- Ты будешь моим первым…
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Двадцать три часа двенадцать минут.
Джонатан, первый помощник и правая рука Дайчи Тсукури, главы компании «Ehlite Of London», стоял на носу лайнера «Титаник», курил сигару и вглядывался в черную океанскую воду, вспенивающуюся острым носом корабля, идущего со скоростью в двадцать четыре узла. Вообще-то, Джонатан был по жизни трезвым человеком и редко задумывался о философии бытия и подобной чуши, но в этот день что-то изменилось. На протяжении всего круиза его преследовало тревожное чувство, которому Джонатан привык доверяться. Но в этой ситуации было одно «но»…
Ситуаций или вещей, которые могли вызвать подобное чувство, в радиусе доступных двадцати восьми метров ширины и двухсот шестидесяти восьми метров длины, которые равнялись параметрами «Титаника», не обнаруживалось. А раз так, то причин для беспокойства нет – океан вряд ли являет опасность легендарному непотопляемому «Титанику». И все же тревога не отступала. Джонатан нахмурился, и грубый шрам на его лбу проступил еще сильнее. Он затянулся и услышал голоса рядом с собой. Мужчина устало вздохнул, потушил сигару и с претензионным видом повернулся к двум юношам, появившимся на носу позади него. Молодой Тсукури, заметив движение, резко вскинул голову, а увидев Джонатана, хотел что-то возмущенно воскликнуть, но мужчина опередил его:
- Господин Тсукури, я не собираюсь играть с Вами в прятки, и уж точно не в догонялки. Господин Тсукури-старший не для этого меня нанял. Теперь попрошу Вас помолчать и наконец выслушать меня, - он многозначительно перевел взгляд на юношу, стоящего рядом, как бы говоря, что он лишний, по парень то ли не понял взгляда, то ли просто проигнорировал его, что было более вероятным. Джонатан еще раз тяжело вздохнул и продолжил, - Господин Тсукури-старший желает видеть Вас в своей каюте для важного разговора. Прошу Вас, повинуйтесь, право, не бегать же мне за Вами, Вы ведь уже не дитя! – с упреком закончил он и про себя перевел дыхание.
Дейдара нахмурился. С одной стороны, идти к отцу было равно самоубийству, с другой, лучше сделать это сейчас, когда он еще не так зол, а не потом, когда он озвереет. В последнем случае дела в последствие могут обстоять гораздо хуже, чем если он сейчас поговорит с ним. По крайней мере, если убьет сейчас, то сделает это не очень больно…
Дейдара никогда не относил себя к мазохистам, поэтому выбрал меньшее из зол.
- Хорошо, - медленно произнес он, - я пойду. Но надолго я у него не задержусь, - он поджал губы, - Сасори, ничего страшного, если тебе придется немного подождать меня здесь?
- Ничего. Нынче ясные ночи, посмотрю на звезды… - сказал Акасуна, действительно запрокидывая голову вверх.
- Я постараюсь быстро, - кивнул Тсукури и, развернувшись на каблуках, быстро пошел за Джонатаном.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник», двуместная каюта первого класса.
Двадцать три часа девятнадцать минут.
В гостиной царил ночной сумрак – в углу, на столе, в канделябре горело три свечи, да мерцала сигара в руках худого мужчины.
Дайчи Тсукури сидел в глубоком кресле, положив ногу на ногу, и, глядя в никуда, курил. Впрочем, то, что его разум без сомнений парил где-то в возвышенном мире, не помешало ему не встрепенуться, когда дверь резко раскрылась, и в проеме показался его непутевый наследник. Единственное, что указывало на то, что секунду назад он был в прострации - заслезившиеся от яркого света, который включил Дейдара, глаза.
- А-а-а, так ты все-таки соизволил навестить отца? – насмешливым тоном поинтересовался Дайчи, кивая на кресло напротив себя. То, что оно стояло к нему спиной, его ничуть не смутило. Дейдара, закатив глаза, одним движением повернул кресло к отцу, произведя таким движением тонкий скрежет от ножек. Тсукури-старший слегка поморщился и опять обратился к сыну, когда тот, наконец, уселся, - Нагулялся? У тебя там какой-то друг, да? Мне говорил Джонатан… Хорошему он тебя не научит…
- Хватит, - перебил отца Дейдара, - Что ты хотел? – Дайчи вопросительно приподнял брови. Сегодня спокойствия у него было в избытке. Однако когда он заговорил, в его голосе, подверженном действию крещендо, открыто слышалась ярость. Дайчи поджал губы.
- А ты не думаешь, что ты мой сын, и ты обязан быть при мне, а не шляться неизвестно где.
- Отец, все это ты уже говорил. Если хочешь повторить – у тебя есть зеркало, - блондин устало откинулся в кресле; белые волосы взметнулись вверх и опали в другом порядке.
- Не перебивай меня, - гаркнул Дайчи, - У тебя свадьба, а ты…. Что это? – мужчина смотрел на шею сына. Дейдара провел пальцами по шее, ключице; когда подушечки нащупали чуть выше ключицы небольшой горячий бугорок, юноша покраснел и рывком встал.
- Тебя это не касается! – но Дайчи пораженно застыл в кресле. Когда Дейдара вскочил, он медленно перевел на него взгляд. Ноздри мужчины опасно раздувались. Парень с каким-то отчаянием подумал, что теперь ему действительно конец. Ну, раз все равно этого не миновать, можно себе позволить еще большую вульгарность, - юноша, как недавно отец, поджал губы и тихо произнес, - Не лезь в мою жизнь. Ты и так ее испортил.
Развернувшись на каблуках, и так и не дождавшись реакции отца, Дейдара выбежал в коридор, а затем на палубу, к носу корабля.
Благо, Сасори оказался там же, в соответствии с договоренностью. Правда, вместо звезд он рассматривал широты океана. Запыхавшийся Дейдара остановился только у фальшборта, устало облокотившись об него.
- …и как? – не оборачиваясь, спросил Акасуна, будто бы все это время они вели какую-то беседу.
- Никак. Он не успел ничего мне поведать, - вздохнул юноша.
- Что его оборвало? – приподнял бровь Сасори.
- Это, - Дейдара, не глядя, с ухмылкой тыкнул в свою ключицу. Сасори повернул голову. Прикрыв глаза и полухмыкнув, полуулыбнувшись, он наклонился и мягко поцеловал кожу, куда указал Дейдара. Юноша смутился и отстранился, а Акасуна, улыбаясь уголками губ, коснулся губами его щеки.
Вдруг сверху, откуда-то из вороньего гнезда, послышался звон колокола и какие-то истошные крики, но смысл слов не доходил до палубы – западный ветер уносил их в океан. Тсукури дернулся от неожиданности и задрал голову вверх; Акасуна бросил на воронье гнездо скользящий взгляд и, щуря глаза, стал всматриваться в океан.
- Что это? – прошептал Дейдара, все еще пытаясь что-то разглядеть вверху. От шума, поднявшегося на корабле, Сасори не расслышал и был вынужден переспросить парня, а когда тот повторил, повел плечом и, облизав губы, ответил:
- Тревога. Что-то в воде. Айсберг, похоже, - глаза Тсукури округлились, - Но «Титаник» непотопляем. Может плыть с пятью затопленными отсеками. Даже если заденет, ничего страшного не произойдет…
В следующую секунду, будто подтверждая слова Акасуны, судно слегка вздрогнуло, поворачиваясь влево, а еще несколькими мгновениями спустя огромный айсберг, как из неоткуда возникший прямо перед кораблем, с ужасающим скрежетом и визгом вошел в нижнюю часть лайнера. Пол под ногами юношей опять вздрогнул, но на этот раз во много крат сильнее – чтобы не упасть, Дейдара был вынужден схватится за Сасори, который, в свою очередь, вцепился в перила. На палубу посыпались куски льда, но из-за оглушающего шума звуков удара об дерево слышно не было. Тсукури прижался к Сасори и пораженно наблюдал за айсбергом, мимо которого скользил корабль. Казалось, протяни руку – и прикоснешься к холодному льду, но такое действие могло легко отобрать, или, вернее сказать, оторвать вышеупомянутую конечность. Грохот умолкнул внезапно – от неожиданно наступившей тишины у юношей заложило уши. В вороньем гнезде больше не били тревогу, не кричали матросы, только пассажиры повыскакивали из кают и смотрели в иллюминаторы. Сасори и Дейдара окоченели.
- Будет плыть, говоришь? – пробормотал Дейдара, продолжая смотреть перед собой в то место, где только что был айсберг. Сасори встрепенулся и бросился к борту, перегибаясь через фальшборт, и смотря вслед льдине. Возле него появилось несколько пар, доселе мирно прогуливающихся по ночному кораблю. Женщины тревожно зашептались, мужчины с озабоченным видом смотрели назад, где в темноте исчезал айсберг. Акасуна молча повернулся к Тсукури, взял того за локоть и повел внутрь и вниз – к каютам третьего класса. На почве стресса Дейдару била мелкая дрожь, он смотрел в пол и не задавал вопросов. Когда Сасори уложил его на свою кровать, юноша, потянув его за руку, уложил Акасуну рядом и успокоился, лишь уткнувшись носом в плечо парня. Пару минут спустя его дыхание выровнялось, и Тсукури задремал, тогда как взгляд Сасори застыл, и он погрузился в глубокие раздумья, что случалось с ним достаточно часто.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник», действие развивается в рубке.
Двадцать три часа пятьдесят одна минута.
- Господин Эндрюс, мы начинаем? – нервничая, спросил второй офицер, Эндрю Гонс, и облизал пересохшие губы.
- Конечно, только вот дождемся капитана, - ответил главный конструктор «Титаника» - относительно низкий человек с обычно улыбчивым лицом и полуседой густой шевелюрой. Томас Эндрюс, редко впадавший в уныние, был слегка озабочен и только этим выдавал свой страх, в то время, как остальные люди, находящиеся в помещении, чуть ли не кусали губы из ужаса. Еще бы – «непотопляемый «Титаник»» получил пробоину в первом же плавании.
- Можем начинать, - в рубку вошел старый, пухлый мужчина с аккуратной бородкой, и все, кроме конструкторов, принявшихся разлаживать свои многочисленные схемы, начали кивать командиру в знак приветствия. Смит же, кивнув помощнику, перевел изучающий взгляд на схемы.
- Знаете, капитан, все это так некстати…
- Хватит. Давайте о деле, - перебил Эдвард Смит конструктора.
- Хорошо, капитан. Вода над килем поднялась на четырнадцать футов. С форпика, во всех трех трюмах, и в шестом котельном отсеке.
- Именно так, сэр, - вставил четвертый помощник капитана – Джозеф Гроув Боксхолл. Эдвард бросил на него раздраженный взгляд, и кивком указал Эндрюсу продолжать.
- Черт бы Вас побрал, корабль будет плыть? – истерически воскликнул кто-то сзади, на что капитан цокнул языком. Томас перевел на говорившего свои живые глаза и, подняв брови и сжав губы, произнес:
- Пять отсеков затоплено полностью. В шестой постепенно затекает вода. Судно может оставаться на плаву с четырьмя затопленными отсеками, но не с пятью, и тем более не с шестью. Деферент у него на нос, поэтому вода будет переливаться поверх переборок на уровне палубы Е, из отсека в отсек, все дальше и дальше… Это неизбежно, - заключил он.
- Помпы… Если открыть…
- Напор воды слишком большой. Помпы – не выход. С этой минуты - что бы мы не делали… «Титаник» неизбежно затонет.
Несколько секунд в рубке стояла тишина. А потом тот же истерический голос опять воскликнул:
- Но «Титаник» не может затонуть!
- Сэр, это всего лишь миф. Корабль сделан из железа, и он ляжет на дно. Уверяю Вас… это математический расчет…
И опять тишина поглотила рубку. Было слышно, как кто-то громко сглотнул, и капитан тихо, со строгой неизбежностью спросил:
- Сколько у нас времени?
Эндрюс замялся.
- Час. Максимум – два.
- Сколько людей на борту?
- Две тысячи двести восемь человек, сер, - четко ответил первый помощник капитана и судорожно облизал губы.
- Теперь в газетах о нас точно не забудут, господа… Расчехляйте шлюпки, созывайте членов экипажа и пассажиров к местам аварийных сборов. Не создавайте панику.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник», одноместная каюта третьего класса.
Ноль часов, четырнадцать минут.
В комнате было темно – Сасори предусмотрительно выключил освещение, чтобы оно не мешало дремлющему Дейдаре, который тихо сопел, положив голову ему на плечо. Иллюминатор, казалось, светился, такими яркими были звезды. Сасори пригляделся. У нижней кромки окошка плескалась вода. Акасуна аккуратно положил Дейдару на кровать и, встав на колени, заглянул в иллюминатор. Примерно одна десятая часть стекла была в воде, когда как раньше она не доходила и до пола, если смотреть извне. Юноша выругался, и, метнувшись к двери, хотел включить свет, но у самой стены вступил в воду, которая, хоть и была только по щиколотку, вызвала еще один не весьма пристойный вскрик и замедлила вспыхивание света на несколько секунд. Когда в каюте, наконец, стало светло, Тсукури заворочался и, потирая глаза, сел на постели.
- Что стряслось? – пробормотал он хриплым голосом, и Акасуна, на секунду выскочивший оценить обстановку в коридоре, быстро и непонятно пояснил:
- Не будет плыть. Вставай.
- Что? О чем ты? – не понял юноша, а когда Сасори махнул рукой на воду у двери, тихо охнул.
- Обувайся, быстро. Нужно выйти на палубу.
- Мы тонем?
Акасуна вздохнул, потер веки, и посмотрел блондину в глаза.
- Да. Мы тонем, - несколько секунд спустя произнес он.
***
Белая дверь стремительно распахнулась, и из нее выскочили два молодых юноши. Вокруг царила паника. Люди вытаскивали в коридор чемоданы, в которые поспешно пихали свои немногочисленные вещи, матери шепотом успокаивали плачущих детей, отцы что-то гневно кричали стюардам, снующим между людьми и настойчиво предлагая спасательные жилеты. Они что-то говорили о том, что это лишь мера безопасности и что бояться нечего, но их никто не слушал. Странно, что весь этот гам не было слышно в каюте – видимо, это началось не более пяти минут назад. Один из стюардов попытался впихнуть Сасори и Дейдаре жилеты, но Акасуна торопливо отказался и поволок Тсукури в конец коридора.
- А может, стоило взять жилет? – нахмурился блондин.
- Нет, не стоило. Сейчас начнется давка, в нем будет неудобно. Потом – да.
Сасори мыслил трезво. Дейдара про себя восхитился его разумностью – парень не растерялся, не впал в панику, и более того - видимо, имел какой-то расчет. Вокруг было много людей, поэтому в некоторых местах парни с большим трудом протискивались, а иногда и вовсе ждали, пока семьи разойдутся.
- Мы должны выбраться из территории третьего класса. Черт. Зачем я только тебя сюда потащил? Дурья башка… - Сасори продолжал что-то бормотать себе под нос, таща Дейдару, который вечно застревал между людьми, за собой.
- Почему мы должны выйти из этой территории? – тревожно спросил Тсукури, оглядываясь назад.
Хотя они и двигались в противоположную от поступающей воды сторону, она все равно нагоняла их – здесь, спустя несколько людных коридоров, она уже почти успела достигнуть щиколотки.
- Видишь воду? Да? Прекрасно. Корабль погружается в нее. Насколько я могу судить, очень быстро. Задача персонала спасти первый класс. Потом второй. Потом третий. То есть, существует вероятность, что, пока дойдет очередь до третьего класса, он уже утонет в воде.
- Я не понимаю! В чем заключается проблема? Мы же можем просто ждать на палубе!
- Шлюпок меньше двадцати. Корабль считался непотопляемым, и ими пренебрегли. Места на всех не хватит. Третий класс в проигрыше. Возможно, у женщин есть маленький шанс. Но не у мужчин. Даже тебя могут оставить, - Сасори посмотрел на Дейдару многозначительным взглядом.
- Ты считаешь, что, если мы раньше выберемся на палубу, у нас есть вероятность попасть в шлюпку? Твои слова нелогичны.
- Нет. Если мы выберемся на палубу, у нас есть вероятность умереть не настолько мучительной смертью, как если бы мы захлебнулись. Видишь? – Сасори указал на коридор, который был закрыт решеткой, - Они перекроют все коридоры. И могут не открыть. Надо спешить. Быстрее!
Постепенно уровень воды увеличивался. В свою очередь, людей в коридоре становилось все меньше – они спешили к носу, откуда был прямой выход на первую палубу. Только вот туда идти было нельзя – именно носовые каюты первыми заполнятся водой. С этим расчетом служебный персонал первыми закрывает те коридоры. И именно поэтому им надо двигаться в противоположную сторону.
Это все Сасори объяснял на ходу, стараясь как можно быстрее пробраться к открытым коридорам. Вода уже достигла колен, к тому же было очень холодно – Дейдара полностью продрог. Чем выше поднималась вода, тем тяжелее было идти.
- Что теперь? – спросил Тсукури, щелкая зубами, когда они наткнулись на еще один перекрытый коридор. Сасори с яростью потряс металлическую решетку, пнул ее ногой под водой, но она не поддалась.
- На другую сторону. Вероятно, они перекрыли здесь все. Быстрее! Мы может опоздать.
Акасуна бросился бежать в противоположную от коридора сторону. Впереди послышался гул голосов. Выбежав из коридора, они увидели необнадеживающую картину. Четверо служащих пытались закрыть решетку, в которую ломились люди.
- … прекратите! Сейчас… без пятнадцати два! Без пятнадцати два! Заткнитесь! Скоро решетку откроют! Без пятнадцати два!
- Черт… Мы опоздали! – Сасори отчаянно стукнул себя рукой по лбу.
- Что? Это все? – Дейдара пораженно разглядывал толпу.
- Это коридор 8А, по схеме, в случае аварии, этот коридор надо перекрывать последним… Мы опоздали…
Тсукури привалился к стене и сполз по ней, закрыв лицо руками.
- Прекрати. Не мочи одежду, замерзнешь, - Сасори рывком поднял Дейдару из воды. С мокрой одежды и волос заструилась вода.
- Черт… Как холодно! Тсукури прижался к парню.
- Все будет хорошо…
Решетку наконец удалось закрыть, но спустя несколько минут, которые показались отчаявшимся людям вечностью, к стюарду, стоявшему у нее, подошел офицер и что-то тихо сказал на ухо. Мужчина кивнул, и, загремев ключами, начал открывать решетку. Затихшие было люди вновь подняли крик - женщины начали благодарить господа, мужчины подгонять стюарда. Поднялась паника. Как только решетка открылась, люди начали буквально вываливаться наружу, сбив при этом мужчину, который не успел отскочить, открыв замок.
Сасори придержал Дейдару, который хотел бежать наружу. Вода была уже по грудь, и Тсукури мелко стучал зубами.
- Погоди. Пусть все выйдут. Нас сметут.
Как только коридор опустел, юноши выбрались из затопленного отсека и побежали к выходу, из стороны которого доносился гул посильнее, царившего в третьем классе.
В первые секунды шум оглушил их. Дейдара застыл посреди палубы, шаря глазами в поисках чего-то.
- Пошли, - перекрикивая толпу, заорал Сасори, и поволок Тсукури к борту, у которого скопилось большое количество людей. Соответственно, там шлюпка – заключил Сасори, но как только оттуда донесся нервный вопль офицера «Только женщины и дети!», юноша развернулся и потянул Дейдару в другую сторону.
- Что ты делаешь? Там шлюпка! – блондин попытался разжать пальцы Сасори, намертво сжимавшие его запястье, но парень только отдернул его, и побежал дальше.
- Там все равно для тебя нет места. Только женщины и дети, слышал? Нам надо как можно дольше оставаться на корабле. Он все больше стает на нос.
- Если мы окажемся в воде…
- Да. Мы умрем. Вода ледяная. Нужно как можно позже попасть в воду, - закончил за Дейдару Сасори.
Рядом завизжала женщина. Сасори поморщился и ускорил шаг.
- Если корабль станет на нос, мы не сможем идти. Нужно оказаться на корме до того, как корабль станет под градус, при котором невозможно двигаться вперед, - Дейдара судорожно кивнул и взял Акасуну за ладонь.
- Мне не верится… Мы тонем… - простонал Тсукури.
- Давай! Лезь! – Сасори подтолкнул юношу к поручням, ограждающим одну палубу от другой, пониже. Дейдара замешкался, и когда Акасуна подтолкнул его, не успел скоординироваться в полете, отчего, упав, несильно зашиб колено. Блондин тихо зашипел, а спрыгнувший рядом Сасори рывком поднял его и потащил дальше. Кто-то толкнул его локтем, и их руки расцепились.
- Сасори!
- Я здесь! – мгновением позже их руки опять сплелись в замок, - Давай. Держись за поручни.
Дейдара вцепился в фальшборт кормы. Сасори стал подле него, одной рукой обняв юношу за плечи, - Все будет хорошо, - он коротко поцеловал его в лоб.
Послышался скрежет, который частично перекрыл вопли толпы: натянувшись, лопнул канат, держащий одну из четырех труб. Первый, второй, третий… Шум, последовавший за этим, почти не уступал тому, что сопровождал вторжение айсберга в корпус лайнера – труба, сминая железо, рухнула в воду, подняв за собой всплеск воды. Тсукури зажмурился и прижался к Акасуне.
- Ты знаешь, что будет дальше? Да? – тихо спросил он.
- Примерно… - Сасори крепче прижал к себе парня, - Приготовься. Возможно, сейчас будет больно…
Корабль все быстрее принимал вертикальное положение.
- Это очень страшно? – их взгляды пересеклись. Ни в одних глазах не читалось страха, только в серых - тревога.
- Нет… - медленно проговорил кареглазый, не разрывая зрительного контакта, - страшнее будет позже. Смотри. Не каждый день принимаешь участие в таком представлении…
Казалось, его забавляла ситуация. Во всяком случае, сейчас. Свободной рукой Дейдара обнял Сасори на шею и тихо прошептал:
- На всякий случай… Я люблю тебя…
- Я тебя тоже люблю. Только вот прощаться не надо… - Акасуна снял со своей шеи руку юноши и положил ее на фальшборт. Корабль практически стал на нос. Послышался очередной треск. Дейдара хотел проигнорировать его, но, когда Сасори громким шепотом приказал ему очень крепко держаться, посмотрел назад. Корабль, еще мгновение назад неизбежно поднимавшийся кормой из воды, вдруг вздрогнул, и, сопровождаемый звонким треском и скрежетом метала, начал стремительно принимать горизонтальное положение.
- О, господи! Что это? – с ошеломлением воскликнул Тсукури, и сильнее обхватил фальшборт.
- Не прикуси язык! Держись! – почему-то закричал Сасори, и в следующее момент лайнер с всплеском упал на воду. Нескольких людей, занимающих аналогичную парням позицию, ударной волной выбросило за борт. Блондин с ужасом наблюдал за их падением, понимая, что корабль, упавший на воду, с вероятностью в девяносто девять процентов убил их.
- Корпус раскололся на две части. Черт. Та часть потянет нас в воду, - пробормотал Сасори.
Корабль, подтверждая слова юноши, начал опять подниматься из воды. Акасуна, быстро оглянувшись, перекинул ногу через фальшборт, и быстро перелез на другую сторону. Так как корабль в скором времени обещал встать кормой вверх, он окажется на горизонтальной площади. Быстро сообразив, Дейдара, крепко схватившись руками за ограждение, тоже перекинул ногу на ту сторону и, благодаря Сасори, перелез к нему. Рядом лежало еще несколько людей. Дейдара облизал губи и прижался к Акасуне. Что-то зашипело, мигнул свет, и в следующее мгновение на корабле воцарился мрак – благо, звезды были яркими, и обезумевшие люди хоть что-то, да видели.
Наконец лайнер стал под девяносто градусов, и в этом положении замер. Тсукури перевел вопрошающий взгляд на Сасори.
- Приготовься. И послушай меня. Когда корабль войдет в воду, образуется водоворот, и ты какое-то время не сможешь вынырнуть на воздух. Когда я скажу, сделай глубокий вдох. Ты умеешь плавать?
- Хорошо. Да… - Акасуна кивнул, обнял юношу за талию и прижался к нему головой.
Корабль опять вздрогнул, и стал медленно, постепенно ускоряясь, погружаться в воду. Дыхание Дейдары участилось.
- Не бойся.
- Я не боюсь.
- Не ври, - Сасори улыбнулся, - Вдыхай.
Дейдара жадно вдохнул воздух, и сразу же после этого фальшборт затянуло в воду – юноша оказался в сильной воронке. Холод оглушил его, сквозь пелену воды он увидел исчезающий в глубине корабль и попытался всплыть на поверхность. Голова закружилась, из легких вышел последний воздух, парень судорожно толкнулся ногами и, наконец, вдохнул кислород. Мокрая одежда тянула в воду, вода была ледяной и сковывала движения; он сразу же застучал зубами.
- Сасори! Сасори! – люди вокруг испуганно завывали, и их крики перекрывали его голос, - Сасори! Где ты?
- Не кричи, я здесь, - кто-то сжал руку юноши под водой, он обернулся.
- Сасори… О, боже… Как холодно…
- Плыви… Нам нужно двигаться… Поплыли… Видишь, тот обломок? Мы должны доплыть до него, - губы Акасуны, хоть он и был в воде от силы две минуты, посинели, мокрые волосы покрылись чем-то наподобие инея – он тоже стучал зубами. Дейдара кивнул и, превозмогая себя, попробовал плыть. Крики вокруг немного затихли – многие люди от холода не могли говорить.
- О, боже… О, боже… - Дейдара сделал последний рывок ногами и обессилено повис на обломке. Сасори оплыл его вокруг и ухватился за него напротив юноши.
Люди вокруг них хватались один за другого, пытались что-то кричать... Вдали засвистел свисток.
- Все будет хорошо… Они отплыли из-за воронки. Сейчас шлюпки вернутся… - успокаивающе зашептал Сасори, так как в полный голос уже говорить не мог, - Все будет хорошо…
Дейдара тихо, хрипло засмеялся…
- Знаешь… Когда я не хотел жить, ты не дал мне умереть, а когда я хочу жить… - Сасори тоже улыбнулся.
- Не мели глупостей… Еще ничего не кончено…
- Скажи мне честно… Сколько человек может находится в холодной воде?
Сасори приоткрыл рот, и его лицо окутало облако пара.
- Где-то пятнадцать минут… Но они сейчас подплывут… Да…
Дейдара замолчал.
- Думаю, сейчас в самый раз… Я люблю тебя.
Сасори поднял на него глаза и тоже очень тихо прошептал:
- И я тебя. Люблю…
Крики становились все тише. В отдалении светили фонари, очевидно, на шлюпках. Юноши рвано дышали. Холод сковывал легкие, отчего каждый вдох давался с трудом.
- Дейдара… - Он поднял на него глаза, - Знаешь… Помнишь, я рассказывал тебе о матери? – Тсукури слегка кивнул, - Так вот… Я кое о чем умолчал. Она… Она была из знатной семьи… Влюбилась в отца, убежала к нему, вышла замуж… Родила детей. Потом, помнишь, она умерла при родах? Отец спился… Вот… Значит, в моих жилах течет благородная кровь… - они тихо рассмеялись.
- Тебе это ничего не напоминает?
- Не намекай.
- Да я и не пытаюсь… Только вот нам суждено погибнуть здесь…
- Нет. Замолчи. Мы выживем. Ты выживешь.
- Сасори… Мне так холодно… - Дейдара замолчал.
- Потерпи. Еще немного, - слабым голосом произнес Сасори, и на какое-то время они замолчали.
- Сасори… Я так рад, что встретил тебя…
- И я… Знаешь… Тот билет… Я ожидал просто получить впечатления… Да, шикарные, на всю жизнь… Но, знаешь… То, что я получил, гораздо важней и дороже всего того, что мне превозносила жизнь. Я встретил тебя, Дейдара…
- Я люблю тебя…
- Я тебя люблю, тоже…
А спустя несколько минут где-то вдали послышался свисток, и луч света осветил сотни десятков мертвых людей.
- Есть ли кто живой? – закричал звонкий офицерский голос.
Ответом ему была тишина, нарушаемая тихим плеском воды…
«…Десять минут, это, пожалуй, очень много времени. Десять минут могут спасти человека, а могут продлить смерть. Даже секунды важны, но… иногда не спасут и часы. Иногда вот эти десять минут могут изменить жизнь, а могут полностью разрушить ее.
Они не помогли легендарному лайнеру «Титанику», затонувшему в ночь на пятнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Около полуночи с «Титаника» был послан сигнал «SOS», и спустя четыре часа ближайший корабль – «Карпатия», принял на борт семьсот четыре выживших человека. Крушение унесло полторы тысячи и четыре души, как мы видим сейчас. Это историческое крушение навсегда останется в сердцах как родственников пассажиров лайнера «Титаник», так и обычных людей, которые на протяжении многих лет будут оплакивать души погибших…»
Автор: Сасори-но-Данна
Бета: Amane Tamaki
Дисклеймер: Кишимото
Фендом: Наруто
Пейринг: Сасори/Дейдара
Рейтинг: R
Жанр: Ангст, Драма, Даркфик, Кроссовер.
Размер: миди
Статус: закончен.
Предупреждение: АУ, ООС
Размещение: с указанием автора
От беты: "Титаник", как мы между собой называли данный фик, - это фундаментальная работа с использованием немалого количества литературы. Низкий поклон и аплодисменты Сасори-но-Данне за муки творчества и грызучесть музы, с которыми она писала этот фик!
От автора: Ну, короче, она выпендривается. ХД Но на это у нас ушло… ушел год (почти что ровно) и из-за этого пришлось отложить все остальные работы.
Часть вторая
Атлантический океан.
Тринадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Девять часов семнадцать минут.
В светлом помещении было много окон. Очень много, и из каждого струился чистый утренний свет, дополняемый свежим морским воздухом, обдувающим фигуры триста двадцати девяти особей первого класса, двадцать шесть человек экипажа, составляющей которого были несколько матросов, прислуга и капитан со своим первым помощником. Триста пятьдесят пять голосов сливались в один, создавая чарующую мелодию утренней молитвы, отдающей дань перед единственным Господом. Ему подчинялись даже непреклонные миледи и мсье из первого класса, что уж говорить о низших людях, для которых Бог был единственным спасителем и образчиком. Но это место было только для избранных – для высшего света, - и проход сюда был доступен исключительно членам экипажа и элите и никак не иначе. Два стюарда, стоящие при входе, наблюдали за тем, чтобы в зал не зашел никто посторонний, а в свободное от службы время за этим смотрели служанки и уборщицы, работающие поблизости, так что ничто не мешало людям в их причастье и признаниях.
Но Тсукури-младший с недавнего времени разочаровался в Господе и желал принадлежать к тем, кому сюда запрещалось ходить, ибо он не хотел приносить дань тому, от чьей несуществующей поддержки он отказался. Чистый голос читающего с листа Дейдары сливался с голосами его матери и отца, стоявшими рядом и с благоговением прислушивающимися к молитве. Впереди стояло семейство Хору и Конан прямо перед ним, так что он мог лицезреть ее полуоткрытую спину и темные волосы, заплетенные в причудливую прическу, которая непонятно как держалась на голове девушки во время ходьбы и других движений. В ушах поблескивали изумруды в золотой оправе, что, правда, мало гармонировало, подрагивающие при каждом движении ее рта, искажающегося в пении. Дейдара перевел взгляд ниже, на спину. Острые лопатки слегка выступали, пленяя небольшую родинку в незакрытый круг, ежесекундно меняющий свои очертания в соответствии с положением рук будущей миледи, держащих книжечку с нотами. Взгляд Тсукури-младшего наткнулся на тугой корсет, нити которого были тщательно спрятаны под тканью, покрывающей его. Лопатки выступали прямо над ним, создавая впечатление их искажения, неправильной формы. Дейдара мысленно пожалел ее, примерно представляя, как тяжело дышать девушке, чьи легкие, едва циркулирующие воздух, должны при всем этом издавать громкие ноты высокого регистра, чтобы сливаться с общей симфонией.
Тсукури-младший прикрыл глаза и занизил ноту, выводя наравне с остальными коду. Тихо прошептав «Аминь» и не прислушиваясь к словам капитана, он перевел взгляд в сторону двери, от которой его отделяло от силы десять метров, откуда послышался шум. Глаза его с удивлением расширились, когда он увидел Акасуну, рьяно спорящего со стюардами. Тсукури-младший прикусил губу и отчаянно помахал рукой на уровне груди, боясь, чтобы его действий не увидел отец. Сасори, к величайшему удивлению блондина, заметил его движения и уже оттаскиваемый от двери двумя крупными стюардами-охранниками рукой указал тому наверх. Дейдара сообразил, что Акасуна имел в виду палубу первого класса, находящуюся над каютой-святилищем, и, немного запоздало кивнув, заработал подозрительный взгляд отца, который, благо, ничего близкого к правде не подумал.
***
- Сир, сообщение об айсбергах прямо по курсу.
- Спасибо. Не беспокойтесь, это обычное явление для этого времени года, - улыбнулся капитан, заметив на лицах дам беспокойство. Анено настороженно кивнула и улыбнулась в ответ, - А сейчас мы с мистером Эндрюсом прогуляемся с вами по кораблю. Если, конечно, дамы не возражают, - он еще раз улыбнулся и указал на низкого роста человека, стоящего у леера, - Это мистер Томас Эндрюс, главный конструктор «Титаника». Мистер Эндрюс, это мистер и миссис Тсукури, а это их сын, Дейдара Тсукури. С остальными Вы уже знакомы. Помните, я знакомил вас? – Томас положительно кивнул, и поочередно подал руку Тсукури.
- Приятно познакомится. Пойдемте, прошу.
***
- Мистер Эндрюс, я вот подсчитал кое что… На корабле шестнадцать шлюпок и выходит, что при крушении места на всех не хватит. Разве это нормально? – Дейдара с заинтригованным видом посмотрел на слегка стушевавшегося конструктора. Тот, выдержав небольшую паузу, во время которой, очевидно, обдумывал ответ, откликнулся:
- Да, Вы правы, мсье. Только для половины. И это в наилучшем случае. Ваша арифметика, должен заметить, прекрасна. Вообще-то я спроектировал корабль с шестьюдесятью четырьмя меньшими шлюпками. Вот в этом месте, - он указал перед собой, - в этом проеме должны были находиться остальные, но, понимаете ли, кое-кому показалось, что в таком раскладе на палубе будет тесно, и я остался в меньшинстве.
- К чему зря загромождать палубы на непотопляемом корабле? – фыркнула Конан, проходящая рядом, и Томас отвесил ей легкий полушутливый поклон.
- Можете спать спокойно! – засмеялся мистер Эндрюс, - Я спроектировал хороший лайнер: мощный, надежный… непотопляемый. Уверяю, шлюпки Вам не понадобятся.
- Очень на это надеюсь, - пробормотал Тсукури-младший прежде, чем его втащили в небольшую каюту, дверь которой выходила прямо на палубу. Юноша едва слышно ахнул и вырвал руку из цепкой хватки Акасуны, как оказалось секундой позже.
- Сасори? Извини, нам нельзя встречаться, - Дейдара предъявил попытку выйти обратно на палубу, но Сасори ее пресек, прижав юношу к стене.
- Я должен с тобой поговорить.
- Нет, Сасори! Сасори! Я не могу! – Акасуна вздохнул, закрыл глаза, пытаясь успокоиться, и улыбнулся на выдохе, так что получилось что-то отдаленно напоминающее вздох или фырканье.
- Дейдара, выслушай меня… Ты самый поразительный, очаровательный и удивительный из всех, кого я встречал… Подожди! – Акасуна поставил руки параллельно голове Дейдары, еще больше вжимая того в стену.
- Нет, Сасори!..
- Погоди! Нет, дай мне высказаться… - он глубоко вздохнул, потом с разочарованием посмотрел на юношу и шутливо-обвинительным тоном произнес, - Ну вот, ты меня сбил с мысли.
- Сасори, прекрати это немедленно! Я должен уйти.
- Подожди, - в который раз произнес юноша, - Дейдара, я не идиот. Я знаю, как устроена жизнь. У меня только пять долларов в кармане и мне нечего тебе предложить. Я и не пытаюсь. Я просто хочу убедиться, что у тебя все хорошо. Только это.
- У меня все отлично. Я счастлив… Правда! - с заминкой произнес блондин, вновь пытаясь вырваться. Сасори отпустил его и разочарованно покачал головой.
- Правда? Мне так не кажется, - Тсукури повернулся к парню лицом обратно, - Тебя заволокли в западню, и если ты не вырвешься на свободу, ты вероятнее всего погибнешь, Дейдара. Возможно, не сразу, но постепенно тот огонек, что привлек меня к тебе, погаснет, - Сасори медленно подошел к юноше и погладил того по горячей щеке.
- Ты не можешь спасти меня, - прошептал он в ответ. Сасори еще ниже наклонился к Тсукури и так же тихо прошептал в ответ:
- Спасти себя можешь только ты сам, - несколько секунд блондин смотрел в глаза юноши, перебегая взглядом с одного в другой, а потом плачущим тоном произнес:
- Я пойду, Сасори. Оставь меня, - шмыгнув носом и увернувшись от руки Акасуны, Дейдара вышел из каюты.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Восемнадцать часов три минуты.
На протяжении целого утра, да и дня, собственно, мужчины таскали Дейдару по кораблю: сначала по палубам, ведя светские беседы на скучнейшие, по мнению юноши, темы (ими, однако, очень заинтересовался Учиха Саске, в отличие от старшего брата, который мысленно разделял мнение Тсукури-младшего, но в голос предпочитал этого не высказывать, обходясь лаконичными вставками в диалоги), а потом по каютам: полтора часа они сидели в ресторане, где Тсукури-, Учиха-, Тору-старший и Нагато, считавшийся взрослым мужчиной, хотя был не намного старше Дейдары, пили виски и курили сигары, потом прогулялись и внутри корабля, все еще беседуя и посмеиваясь над колкими шутками Саске, которые тот время от времени бросал в сторону то Пейна, то Итачи. Дейдара участия во всем «веселии» не принимал, лишь вяло отзывался на редкие вопросы отца, большая часть которых требовала лаконичного поддакивания, чем парень в основном и пользовался. Все женщины общались отдельной группой, скорее всего проделывая те же действия, что и мужчины, так что Конан рядом не было, чему Дейдара был премного благодарен Нагато, предложившему такой план на день. И все же, слушать глупые финансовые разговоры было не лучше, так что юноша пару раз уже пытался сбежать из-под опеки Дайчи куда-нибудь, плевать куда, но отец все попытки пересекал, желая, «чтобы сын, наконец, втянулся в разговор». Дейдара про себя бесился и ругал всех самыми различными сквернословиями, но оставался на месте. Ближе к обеду к нему подошел Итачи, и они завязали тихий разговор на тему свадьбы, которую Тсукури-младший ругал уже в голос, однако шепотом, а Учиха-младший лишь улыбался и задавал вопросы. По прошествии получаса, за которые юноши узнали друг о друге достаточно много, блондин, хмыкнув, подумал, что Учиха не такой уж и плохой парень, и поставил галочку в будущем завязать с ним дружбу. Они разговаривали до самого обеда, перед которым люди разошлись в свои каюты: женщины – навести марафет, мужчины – скурить еще по сигаре в ожидании первых. Без пятнадцати три все, на этот раз уже с особями женского пола, опять собрались в ресторане и на протяжении часа обедали, а потом опять-таки разговаривали. Дейдара держался поближе к Итачи, по возможности не обращая на невесту внимания, из-за чего та кривила губы и фыркала. Без семи минут шесть Дейдару наконец отпустили, и он быстро зашагал к носу корабля. Безусловно, он понял смысл того, что сказал ему Сасори. Нет-нет, он и раньше понимал это, но почему-то именно сейчас это понимание всплыло наружу, и он начал захлебываться в истине, как в ледяной морской воде. Все это общество – обман. Абсолютно у всех маски, каждая из которых уникальна, и все же их объединяет одно – показная учтивость и наигранный интерес. Ты никому не интересен, но каждый спросит о твоем самочувствии. Ты понимаешь это, но все равно ответишь. В ответ посочувствуют и слегка посмеются вместе с тобой, а про себя подумают: «Глупец». А ты… А ты должен это принять. И про себя подумать: «Я знаю. Взаимно». Как же Дейдаре осточертело это все…
Этот Акасуна… Он будто насквозь видел юношу, и это роднило его с теми наигранными людьми, эта насмешливая улыбка и ехидный голос, но почему-то Дейдару это не отталкивало. Даже наоборот, хотелось съязвить в ответ и посмеяться вместе, только не натянуто, а искренне.
У горла стоял тугой комок, а сердце билось с болью и каким-то тягостным обречением. Отчаянно хотелось унять эту боль, но каждый раз, когда юноша вспоминал свадьбу, сердце екало и начинало биться быстрее. Когда же он вспоминал Сасори, тягость отступала, и сердце обволакивало какой-то легкой теплотой и спокойствием.
Извиниться. Переступить через гордость и извиниться. Он ведь только лучшего хотел, а Дейдара практически плюнул ему в душу…
- Эй, Сасори! – он стоял, облокотившись об ограждение, и смотрел в океан. Полы его плаща развевались, волосы ерошил встречный ветер. Когда парень его окликнул, Акасуна не повернул головы и никак не выказал своего приветствия, но когда блондин встал возле него, увидел, что тот слегка улыбается.
- Я знал, что ты придешь. Поэтому и торчу здесь уже несколько часов, - хмыкнул он и наконец повернул голову.
- Я… Ты торчишь здесь, ожидая меня? – воскликнул Тсукури-младший, перегибаясь через поручни и заглядывая парню в глаза.
- Так, это мы уже прошли, - Сасори мягко взял его за локоть и отстранил от леера, - Да, жду.
- А если бы я не пришел? – нахмурился блондин.
- Ты бы пришел. Я знаю, - он как-то странно улыбнулся и развернулся, - Пошли-ка, а то я замерз, - Дейдара кивнул и пошел за юношей внутрь.
***
- Это моя каюта, - Сасори улыбнулся и снял плащ, - Тесновато, но уютно.
- Сасори… - блондин проигнорировал объяснение, сел на стул и опустил голову, - Извини меня. Я был не прав… Я понимаю, ты хочешь лучшего… Но я… Это… Ты ведь и сам должен понимать, что это невозможно. Побег из-под алтаря свойственен только женщинам. У меня даже возможности такой не будет, - на последних словах он сдавлено хмыкнул сквозь улыбку и потер глаза. Сасори ничего не ответил. Когда юноша поднял взгляд, он стоял, опершись о стену, и улыбался, слегка склонив голову.
- Ничего. Я понимаю. Я и не смогу тебе помочь, я ведь это уже говорил.
- Да… Но…
- Давай закончим этот бессмысленный спор. Как я понял, у тебя еще шесть дней, да? Дальше приготовления?
- Нет. Потом мы отправляемся назад в Лондон, и церемония произойдет там.
- Так зачем же вы плывете в Америку? – Дейдара ухмыльнулся и, поднявшись, объясняющим тоном произнес:
- У отца дела в связи со свадьбой. А еще этот «Титаник»… Это все для того, чтобы выставиться. Будто бы я такой весь из себя жених… - он с задумчивым видом остановился возле кровати, на которой лежал альбом. Подняв его и наугад раскрыв, Дейдара сел и принялся листать дальше.
- Понятно. Юридическая чепуха, - подытожил рыжий и сел возле юноши, - Ты ведь уже видел рисунки. Зачем?
- Ты поразительно передаешь эмоции, - ответил блондин, склоняя голову набок.
- Я чувствую людей, - пожал плечами Акасуна.
- И меня? – ухмыльнулся Тсукури-младший, переводя взгляд на Сасори.
- Да.
- И что же ты чувствуешь?
- Ты бы не спрыгнул, - после небольшой паузы ответил он,- А еще ты мне должен, если не забыл. Но это я знаю, - Акасуна мягко отобрал у опешившего юноши альбом, - Эй! – он щелкнул перед серыми глазами пальцами, отчего Тсукури фыркнул и дернул головой.
- Почему? Почему ты так думаешь?
- Я же говорю, я чувствую людей. Это не объяснишь… - Сасори вздохнул и выдвинул на середину небольшой комнатки стул.
- Ты собираешься меня рисовать? – хмыкнул Дейдара.
- Как видишь, - рыжий достал небольшой лоскуток ткани и развернул его. Внутри оказались самые разнообразные приспособления для рисования. Парень принялся резкими движениями подтачивать карандаш, время от времени бросая скользящие взгляды в сторону кровати.
- Может, мне стоит снять пиджак? – настороженно спросил Тсукури, приподнимая светлые брови.
- Да, если это тебя не обременит, - Дейдара послушно снял и бросил пиджак в сторону стола, к которому тот, правда, не долетел, - Расстегни рубашку, - Сасори отложил все и подошел к блондину. Расстегнув две верхние пуговицы сорочки, он расправил воротник и выдернул ее из штанов, в которые она ранее была заправлена. Юноша что-то неразборчиво пробурчал, но послушно сел на землю, спиной опершись о кровать, как ему сказал Акасуна.
- Одна нога согнута в колене, вторая, также согнута, но лежит горизонтально. Одну руку положи на кровать, чтобы кисть свисала, вторую на колено. Голова едва заметно склонена вбок, - как завершающий штрих он дернул ленту, сдерживающую мгновенно рассыпавшиеся по плечам волосы, и, еще немного поправив их, и, опять сев на свой стул, ложа альбом на колени, сделал первый штрих, смотря, однако, на парня, - Смотри на меня, не отводи глаза. И постарайся не шевелиться.
- Хорошо, - улыбнулся блондин, сию минуту нарушая наставления закатившего глаза художника. Сасори оказался левшой, чего Дейдара раньше не замечал, и его изящная рука с длинными, как у пианиста, пальцами, легко заскользила по листу, делая легкие пометки и наброски. Акасуна, время от времени бросая взгляд на застывшего Тсукури, закусил губу и улыбнулся, тихо смеясь. Блондин нахмурился, тоже улыбаясь, и, стараясь как можно меньше шевелиться, возмущенно спросил:
- Что?
- Да ничего… Ты забавно выглядишь, - Дейдара фыркнул, и несколько минут тишину в комнате нарушало только шуршание бумаги, по которой скользила рука Сасори.
Тсукури перевел глаза на посерьезневшее лицо юноши. Большие карие глаза, густые ресницы, тонкий изгиб губ… Аристократически красив. И не скажешь, что из третьего класса, если бы не одежда.
- Сасори… - Акасуна вопросительно кивнул, давая понять, что слушает, однако от листа глаз не отвел, - Сколько тебе лет?
- Это играет какую-то роль? – удивленно спросил он, наконец посмотрев на блондина.
- Просто скажи, - юноша повел плечом, но все же ответил:
- Семнадцать. Исполнилось девятого апреля…
- Значит, у тебя недавно было День рождение? Поздравляю…
- Удивительные проявления аналитического мышления… - пробормотал он, - Спасибо, - Тсукури фыркнул, - А тебе, если не ошибаюсь, шестнадцать… - Дейдара кивнул, - Если ко мне есть еще какие-то вопросы, лучше задавать их сейчас, пока я не начал детализировать лицо, - блондин покачал головой, и Акасуна, в свою очередь, кивнул, правда, скорее самому себе.
Тсукури прикрыл глаза. Почему-то ему всегда и казалось, что Акасуне семнадцать. Хотя… «Всегда»… Так напыщенно звучит… Они-то и знакомы только несколько дней, в первый, а может, и в первые из которых он не задумывался об этом.
Безусловно, хоть он и молод, но если же юноша пойдет дорогой художника, он сумеет пробиться в лучшие, хотя его происхождение и будет клеймом на его репутации. Черным пятном, портящим все впечатление, изменяющее мнение в худшую сторону. Сасори не из тех, кто будет скрывать его, наоборот, выставит напоказ, захочет доказать, что низшие люди тоже имеют свои таланты и приоритеты, будет доказывать свою мысль даже ценой репутации и жизни. И хоть юноши были знакомы всего несколько дней, и Дейдара ничего толком не знал об Акасуне, почему-то он был уверен, что все будет именно так. Только вот какая-то неуловимая подсознательная тревога засела где-то глубоко, ставящая под сомнение именно такой исход событий. Что-то ему подсказывало, что это и его касается, но Дейдара не обращал на это внимание, стараясь не нарушить ту призрачную эйфорию, начинающуюся образовываться вокруг них с Акасуной.
- Зачем ты едешь в Америку? – Сасори перевел на блондина шутливые глаза, и с иронией произнес:
- Буду зарабатывать. В Нью-Йорке шикарные виды… - Дейдара кивнул и замолчал.
Ему хотелось разорвать тишину, хоть она и не была отягощающей, но он боялся спугнуть то настроение, что царило в комнате. Бесспорно, эйфория. Легкая, мягкая и немного вязкая, наполняющая воздух и солнечные лучи заходящего солнца, проникающие в каюту через иллюминатор; она входила в легкие с воздухом и растекалась эфирной теплотой по всему телу, оставляя после себя трепещущую коду. Казалось, можно было уловить даже ее запах, парадоксально-сладкий до горечи, с привкусом корицы, теплый, как воздух над нагретыми за день камнями. Именно парадоксальный. Все это было парадоксом.
Например то, что он, Дейдара, скоро женится. Такой человек, как он, просто не может быть скован кольцами брака, он должен быть свободнее птицы в полете и подобно рыбе в пугающей бесконечности океана.
Или то, что он принял этот брак. Дейдара должен был отстаивать свои желания, даже зная, что это тщетно. Просто таким он был… Но он, хоть и не сразу, хоть и выставляя свое нежелание напоказ, но сдался. Где-то там, внутри, он признал свое поражение.
Парадоксальным было даже его пребывание в этой теплой комнате, опутанной теплыми при прикосновении лучами, наполненными эйфорией. Но он был человеком, пусть и скрыто, но переступающим границы дозволенного, и сейчас он это сделал. Два человека, принадлежащих к разным классам, не должны пересекаться. На то их и поделили на два мира, на две вселенные… Именно для того, чтобы одни не мешали другим. Чтобы элите не было противно знать, что бродяги здесь, возле них, ничем не огражденные. И чтобы тем же бродягам не приходилось оттачивать свою гордость, зная, что презирающая их элита рядом, только на десятки и сотни, а может и тысячи финансовых и жизненных ступенек выше. Но Акасуна и Тсукури не видели этих ступенек и именно поэтому стояли рядом, на платформе, полной ям и бугров, на платформе их жизней. Конечно, это сложнее, ведь подобные ямы и бугры есть только на нижних ступенях, и они на всех, четкого деления нет, – на верхних их просто не замечают или втаптывают в них грязные деньги, но на платформе лучше. Стоять, касаясь плеча другого гораздо приятнее, чем толкаться, пусть и на широких в случае Дейдары и загрязненных пустой бумагой, а в случае Сасори, на узких и полных неубранных тел, впрессованных в бесчисленные ямы. На платформе эти ямы именно для тебя, твои, но в них нет ни тех бессмысленных денег, ни грязных мертвых тел; на ней нет иллюзий. А Дейдаре осточертели иллюзии, он слишком долго с ними играл – до той стадии, когда в глазах рябит и начинает тошнить. А Сасори никогда их не видел, и именно поэтому Тсукури решил опереться на его уверенное плечо. Не навсегда, а только на время, пока он отдохнет. Дейдара подождет, когда небо опять станет небом, земля – землей, перестанет мутить а в глазах рябить, и тогда он станет сам, ровно улыбнется Акасуне и пойдет по платформе дальше, упрямо не замечая ступеней и часто поворачиваясь посмотреть, рядом ли Сасори. А в случае его промаха подставит свое плечо. Да, именно так все и будет… А червь сомнения упадет и умрет в очередной яме на платформе, которую он оставит за своей спиной.
- Вот, держи. Дарю, - Акасуна сел на корточки напротив Тсукури, протягивая тому раскрытую коричневую теку с рисунком внутри. Дейдара очнулся, пару раз моргнул и с улыбкой принял папку, разглядывая свой портрет. Да, все действительно очень точно. Одна рука на согнутом колене, вторая небрежно лежит на кровати. Какая-то расслабленная развязность… Губы улыбаются, а на лице мечтательное полусерьезное выражение, и только в глазах скользит тяжелая озабоченность. Сасори был действительно талантлив…
- Спасибо… - пробормотал он, закрывая теку.
- Это тебе спасибо… Сколько упрямился, я все никак не мог тебя усадить… - хмыкнул Сасори. Тсукури перевел взгляд на парня, и прижал к себе папку.
- А ты, оказывается, еще и левша… Левши очень талантливы… - Акасуна засмеялся.
- Не думаю. Это очень обременяющее. Видишь? – он показал юноше ладонь, вымазанную в графит. Средний, безымянный, мизинец и сторона возле него были выпачканы больше всего, - У правшей обычно выпачканы только пальцы, которыми они растирают графит, у левшей же в конечном итоге грязная все рука, - улыбнулся он, и принялся вытирать ладонь темной тряпкой, которую он взял со своего рабочего лоскутка.
- По этому поводу ничего возразить не могу, я не рисую… - тоже засмеялся Дейдара.
- А каким-то творчеством занимаешься? Или музыкой? – Акасуна с интересом уставился на блондина.
- Раньше скульптуры лепил. Лет до двенадцати. Но надоело. Ну, играю на фортепиано. Ну да это аристократическая норма. Моя мать играет на скрипке, фортепиано, виолончели и контрабасе, и бабушка при этом называла ее «ничего не смыслящей в музыке»… Она-то сама играла на дюжине, не меньше инструментов… - Сасори хмыкнул и бросил тряпку, начав собирать принадлежности, - Сасори… - Дейдара аккуратно положил теку на стол и подошел к обернувшемуся Акасуне.
- Ммм? – Тсукури улыбнулся, приблизился к юноше вплотную и привстал на носочках. Сасори оказался на полголовы выше, но чтобы дотянуться до его губ, особых усилий прилагать не пришлось. Дейдара обнял его за шею, правой ладонью зарылся в мягкие волосы и мягко поцеловал – так, чтобы при желании парень смог легко освободится от объятий и отстранится. Такого исхода юноша больше всего ожидал, но втайне надеялся на другой, являющийся ему антонимом. К облегчению и счастью Тсукури, курьеза избежать удалось, так как Акасуна обнял его в ответ и, хмыкнув, прикусил губу, на что Дейдара сквозь поцелуй засмеялся: вышло, правда, только неразборчивое мычание. Сасори слегка потеснил юношу в сторону и, углубив поцелуй, прижал того к стене, отчего он снова сдавлено засмеялся; Акасуна улыбнулся. Прижавшись сильнее, одной рукой он обнял Тсукури за талию, а второй взял ладонь парня и сплел их пальцы в замок. Дейдара резко, сквозь поцелуй, глотнул воздух и сжал пальцы Сасори, который в следующий момент отстранился и, наклонившись над ухом Тсукури, со смешком произнес:
- Это равноценно побегу из-под алтаря…
Дейдара, опустив голову, хмыкнул и пробормотал, вновь обнимая Сасори:
- Мне плевать. Я люблю тебя, - Акасуна вздохнул и что-то очень тихо прошептал Тсукури, отчего тот улыбнулся и уткнулся тому в плечо.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Двадцать один час двадцать восемь минут.
Данная ситуация разворачивается в баре и по совместительству курильне первого класса, в то время, когда Дейдара целует Сасори в одноместной каюте третьего класса.
Джонатан, первый помощник и правая рука Тсукури-старшего, разрывая своим мощным телом клубы дыма, витавшие в помещении, подошел к Дайчи и, положив тому руку на плечо, попросил его на пару минут отойти. Он кивнул, и мужчины, покинув курильню, вышли на палубу, где Тсукури незамедлительно поджег очередную сигару и, опершись о леера, перевел мрачный взгляд на помощника.
- Вы его нашли?
- Сер, никто из стюардов его не видел. Я приказал офицерам прочесать палубы и коридоры, но, похоже, еще никто его не нашел. Позвольте задать вопрос…
- Что за вздор? – перебил того Дайчи, взмахивая руками, - На корабле, пусть и на таком… огромном, не так легко спрятаться!
- Сир, как Вы смогли упустить юношу из виду? – прикрыв глаза, все-таки спросил Джонатан.
- Я его не упускал. Анено отпустила его прогуляться, но вот уже два с лишним часа его нет!
- Сир, не вижу поводов для волнения. В любом случае, он вернется в каюту – если не вечером, значит, - ночью. Уверен, Дейдара просто загулялся. В его возрасте это вполне допустимо…
- Только не при его положении. Найдите его. Найдете – приведите ко мне. Немедленно.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Двадцать один час тридцать три минуты.
Дейдара, наконец, отстранившись от юноши, все еще прижимавшего его к стене, с улыбкой на губах бросил через плечо:
- Не против, если мы заскочим в мою каюту? Я спрячу рисунок, - он повернулся к Акасуне с папкой в руках, - и оставлю пиджак. Жутко неудобно, - произнося последнее предложение, он скривился, отчего Сасори, все-таки собравший все свои принадлежности, тоже скривил губы в улыбке.
- Хорошо…
***
По периметру комнаты ярким электричеством вспыхнули светильники, обтянутые какой-то тканью, и Тсукури шмыгнул внутрь, оставив Акасуну стоять у порога.
Каюта была шикарной - действительно, первый класс. Под ногами ковры с чудными восточными узорами, стены и большая часть мебели из черного дерева. Справа и слева виднелись две двери из дерева, на несколько тонов светлее стен. Посреди гостиной лежал большой алый ковер с длинными шерстинками, на нем стояли две обтянутые серой тканью софы, справа два кресла такого же типа. Камин в конце комнаты, вызвавший у Сасори язвительное хмыканье, потрескивал огнем, а на деревянном ободке над ним красовалось несколько ваз с цветами и какие-то побрякушки. У левой стены стояли красивые заводные часы, а у стены, в которой располагалась главная дверь, с одной стороны стоял стол, а с другой – стойка с алкоголем. Было еще много всякой мелочи, но Акасуна прекратил осматривать комнату, устремив свой хронически-томный взгляд в копошащегося Тсукури.
Обстановка не впечатлила Сасори.
- Как ты здесь живешь? Такая безвкусица!
- Хм, ну, не у всех есть дар к рисованию и хорошему стилю… - хмыкнул Дейдара и скрылся в комнате справа. Уже оттуда Акасуна услышал его крик, - Например, у того, кто обставлял эту каюту, он напрочь отсутствовал.
Сасори прикрыл глаза, улыбнулся и вошел в комнату, в которой несколькими секундами ранее скрылся Дейдара. Он как раз прятал деку в сейф, стоящий напротив кровати, на которой лежал смятый пиджак. В тот момент, когда блондин закрыл сейф, и повернулся к Сасори с явным намерением что-то сказать, о чем свидетельствовал его открытый рот, в дверь постучали. Тсукури бросил взгляд на дверь, потом на Акасуну, чьи губы опять скривились в усмешке, и, схватив юношу за руку, поволок того к еще одной двери, которой Сасори сразу, войдя в спальню, не заметил из-за шкафа.
- Сюда! Здесь черный ход, - хихикнул Дейдара и быстро выскочил в коридор.
- Кто это?
- Наверно, Джонатан. Подручный отца. Хватились… - фыркнул Тсукури и потащил Сасори по коридору.
- Значит, нам придется немного побегать, - тихо произнес Сасори, чьи губы расплывались в улыбке, и многозначительно кивнул назад. Дейдара обернулся, и увидел огромного Джонатана, быстро приближающегося к ним. Захохотав, он бросился бежать, все еще сжимая ладонь Акасуны, который явно не был против вскружившему голову адреналину.
- Господин Тсукури, немедленно остановитесь, Ваш отец хочет видеть Вас у себя! Немедленно! – взревел голос сзади, но Дейдара только еще громче рассмеялся и ускорил бег.
- Быстрее! – заскользив на повороте на скользком полу, блондин чуть не упал, но был мгновенно подхвачен смеющимся Сасори. Теперь уже красноволосый схватил блондина за локоть и поволок к своевременно открывшемуся лифту. По инерции Акасуна влетел в стену, все так же хохочущий Дейдара в него.
- Быстрее! Вниз! Вниз! – закричал Тсукури лифтеру, который с приподнятой бровью наблюдал за парочкой. Получив приказ, он немедля принялся за дело, а Дейдара, видимо, вконец охмелевший от распущенности своего поведения, прыснул от смеха и показал подбежавшему Джонатану средний палец, сметая все границы дозволенного. Мужчина, страшно нахмурившись, развернулся и бросился назад, очевидно, к лестницам.
Лифтер распахнул дверь, и юноши, практически вывалившись из лифта, побежали вниз, чуть не сбив одного стюарда, спускаясь на нижние палубы. Оказавшись за очередными дверьми, они прислонились к стене и начали смеяться.
- До чего же этот ваш Джонатан смахивает на полицейского… - выговорил Сасори перед очередным взрывом хохота.
- А он был им раньше… - Дейдара сложился пополам и сполз по стенке от смеха.
Акасуна привстал на носочки и заглянул в круглое окошко в двери.
- О, черт, он здесь! – с восторженностью в голосе воскликнул он, а стюард, видимо, услышав его, повернулся к двери и пустился бежать в их направлении.
- Бежим! – с не меньшим энтузиазмом вскрикнул Тсукури и опять побежал по коридору, - Сюда! – блондин рванул к двери в конце коридора.
- Нет, лучше сюда! – Сасори распахнул ближнюю к ним дверь и, втолкнув в нее Дейдару, ввалился внутрь, прижав дверь плечом. Ручка задергалась, и оглушенные ужасающим шумом юноши опять залились хохотом. Джонатан с той стороны, очевидно, подумав, что дверь заперта, перестал ломится, и Акасуна, для верности, постояв под дверью несколько секунд, зажимая уши, заглянул в люк подле стены. Перевел испытующий взгляд на вздыбленного Дейдару, будто спрашивая, сможет ли он, прыснул от смеха и буквально съехал по лестнице вниз, за мгновение подхватывая Тсукури, который съехал следом за ним.
Их сразу обдало жаром, царившим в помещении. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, что бы догадаться, что они попали в самое сердце, заодно с остальными органами, корабля – котельное отделение. Кочегары, большая часть которых была одета в одни штаны на подтяжках, старательно работали и в первые секунды не заметили двух юношей, с легким недоумением застывших возле лестницы. Наконец Сасори отвернулся от созерцания бесчисленных угольных топок и схватил Дейдару за руку с явным намерением продолжить кросс, но в тот же момент и крайний к ним кочегар, наконец, обнаружил чужих и с еще большим, чем недавно у парней, недоумением, уставился на них.
- Постойте! Что это вы здесь делаете? Вам нельзя здесь находиться!
Дейдара, не совладавший с эмоциями, перевел взгляд на мужчину, но Акасуна резко дернул его за руку, и они опять побежали, обгоняя возмущенные вопли работников и ускользая от их черных от угля рук.
Сасори что-то ободряюще кричал в сторону кочегаров, не замедляя бега, Дейдара тоже что-то вопил, и в результате, оторвавшись от мужчин и оказавшись в холодном трюме-складе, оба слегка охрипли. Тсукури привалился к какой-то коробке, закрыл лицо руками и сквозь смех произнес:
- Сасори… Что ты со мной делаешь? Я бы в жизни такого не вытворил до того, как тебя встретил…
Акасуна присел рядом и с большой важностью выговорил:
- Куда Вам, господин, до наших простых развлечений…
Оба тут же залились смехом. Отсмеявшись, что, впрочем, случилось не так быстро, Сасори вынул портсигар и, прикрыв спичку ладонями, закурил. Затянулся, выпустил дым губами и повернулся к смотрящему на него Дейдаре. Тсукури, слегка склонив голову в сторону, скривил губы и протянул ладонь.
- Можно?
Сасори приподнял левую бровь.
- Ты ведь не куришь…
- А вот хочется, - отрезал он и забрал у Акасуны сигарету. Осмотрев тлеющий кончик, он осторожно поднес ее ко рту и слегка затянулся, чтобы сразу же зайтись кашлем. Сасори со смехом выдохнул и забрал сигарету, потушив ее об пол.
- Доволен? – язвительно спросил он.
- Да. Я счастлив, - с не меньшим сарказмом в голосе ответил он и потянулся к Акасуне. Поцеловав его в уголок губ, он поднялся, отряхнулся и, оглядываясь, пошел внутрь трюма. Сасори тоже поднялся и последовал за Тсукури, нагнав его возле большого нового автомобиля – блестящего хаммера этого года выпуска, больше, правда, напоминающего карету. Сасори улыбнулся. Дейдара, тоже усмехнувшись, влез внутрь, усевшись в углу и, жестом поманив Акасуну, быстро закрыл за ним дверь. Как только Сасори сел, Дейдара примостился рядом и опять поцеловал его - на этот раз в губы. Акасуна, разорвав легкий поцелуй, обнял его и осторожно уложил на сидение. Прижался губами, провел языком по верхней губе, углубил поцелуй. Дейдара фыркнул и крепче обнял того за шею, еще сильнее прижимая к себе. Сасори, слегка помедлив, залез рукой под рубашку Дейдары и бегло погладил его живот одними подушечками пальцев.
Дейдара прикрыл глаза и тихо, едва слышно, пробормотал:
- Ты будешь моим первым…
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник».
Двадцать три часа двенадцать минут.
Джонатан, первый помощник и правая рука Дайчи Тсукури, главы компании «Ehlite Of London», стоял на носу лайнера «Титаник», курил сигару и вглядывался в черную океанскую воду, вспенивающуюся острым носом корабля, идущего со скоростью в двадцать четыре узла. Вообще-то, Джонатан был по жизни трезвым человеком и редко задумывался о философии бытия и подобной чуши, но в этот день что-то изменилось. На протяжении всего круиза его преследовало тревожное чувство, которому Джонатан привык доверяться. Но в этой ситуации было одно «но»…
Ситуаций или вещей, которые могли вызвать подобное чувство, в радиусе доступных двадцати восьми метров ширины и двухсот шестидесяти восьми метров длины, которые равнялись параметрами «Титаника», не обнаруживалось. А раз так, то причин для беспокойства нет – океан вряд ли являет опасность легендарному непотопляемому «Титанику». И все же тревога не отступала. Джонатан нахмурился, и грубый шрам на его лбу проступил еще сильнее. Он затянулся и услышал голоса рядом с собой. Мужчина устало вздохнул, потушил сигару и с претензионным видом повернулся к двум юношам, появившимся на носу позади него. Молодой Тсукури, заметив движение, резко вскинул голову, а увидев Джонатана, хотел что-то возмущенно воскликнуть, но мужчина опередил его:
- Господин Тсукури, я не собираюсь играть с Вами в прятки, и уж точно не в догонялки. Господин Тсукури-старший не для этого меня нанял. Теперь попрошу Вас помолчать и наконец выслушать меня, - он многозначительно перевел взгляд на юношу, стоящего рядом, как бы говоря, что он лишний, по парень то ли не понял взгляда, то ли просто проигнорировал его, что было более вероятным. Джонатан еще раз тяжело вздохнул и продолжил, - Господин Тсукури-старший желает видеть Вас в своей каюте для важного разговора. Прошу Вас, повинуйтесь, право, не бегать же мне за Вами, Вы ведь уже не дитя! – с упреком закончил он и про себя перевел дыхание.
Дейдара нахмурился. С одной стороны, идти к отцу было равно самоубийству, с другой, лучше сделать это сейчас, когда он еще не так зол, а не потом, когда он озвереет. В последнем случае дела в последствие могут обстоять гораздо хуже, чем если он сейчас поговорит с ним. По крайней мере, если убьет сейчас, то сделает это не очень больно…
Дейдара никогда не относил себя к мазохистам, поэтому выбрал меньшее из зол.
- Хорошо, - медленно произнес он, - я пойду. Но надолго я у него не задержусь, - он поджал губы, - Сасори, ничего страшного, если тебе придется немного подождать меня здесь?
- Ничего. Нынче ясные ночи, посмотрю на звезды… - сказал Акасуна, действительно запрокидывая голову вверх.
- Я постараюсь быстро, - кивнул Тсукури и, развернувшись на каблуках, быстро пошел за Джонатаном.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник», двуместная каюта первого класса.
Двадцать три часа девятнадцать минут.
В гостиной царил ночной сумрак – в углу, на столе, в канделябре горело три свечи, да мерцала сигара в руках худого мужчины.
Дайчи Тсукури сидел в глубоком кресле, положив ногу на ногу, и, глядя в никуда, курил. Впрочем, то, что его разум без сомнений парил где-то в возвышенном мире, не помешало ему не встрепенуться, когда дверь резко раскрылась, и в проеме показался его непутевый наследник. Единственное, что указывало на то, что секунду назад он был в прострации - заслезившиеся от яркого света, который включил Дейдара, глаза.
- А-а-а, так ты все-таки соизволил навестить отца? – насмешливым тоном поинтересовался Дайчи, кивая на кресло напротив себя. То, что оно стояло к нему спиной, его ничуть не смутило. Дейдара, закатив глаза, одним движением повернул кресло к отцу, произведя таким движением тонкий скрежет от ножек. Тсукури-старший слегка поморщился и опять обратился к сыну, когда тот, наконец, уселся, - Нагулялся? У тебя там какой-то друг, да? Мне говорил Джонатан… Хорошему он тебя не научит…
- Хватит, - перебил отца Дейдара, - Что ты хотел? – Дайчи вопросительно приподнял брови. Сегодня спокойствия у него было в избытке. Однако когда он заговорил, в его голосе, подверженном действию крещендо, открыто слышалась ярость. Дайчи поджал губы.
- А ты не думаешь, что ты мой сын, и ты обязан быть при мне, а не шляться неизвестно где.
- Отец, все это ты уже говорил. Если хочешь повторить – у тебя есть зеркало, - блондин устало откинулся в кресле; белые волосы взметнулись вверх и опали в другом порядке.
- Не перебивай меня, - гаркнул Дайчи, - У тебя свадьба, а ты…. Что это? – мужчина смотрел на шею сына. Дейдара провел пальцами по шее, ключице; когда подушечки нащупали чуть выше ключицы небольшой горячий бугорок, юноша покраснел и рывком встал.
- Тебя это не касается! – но Дайчи пораженно застыл в кресле. Когда Дейдара вскочил, он медленно перевел на него взгляд. Ноздри мужчины опасно раздувались. Парень с каким-то отчаянием подумал, что теперь ему действительно конец. Ну, раз все равно этого не миновать, можно себе позволить еще большую вульгарность, - юноша, как недавно отец, поджал губы и тихо произнес, - Не лезь в мою жизнь. Ты и так ее испортил.
Развернувшись на каблуках, и так и не дождавшись реакции отца, Дейдара выбежал в коридор, а затем на палубу, к носу корабля.
Благо, Сасори оказался там же, в соответствии с договоренностью. Правда, вместо звезд он рассматривал широты океана. Запыхавшийся Дейдара остановился только у фальшборта, устало облокотившись об него.
- …и как? – не оборачиваясь, спросил Акасуна, будто бы все это время они вели какую-то беседу.
- Никак. Он не успел ничего мне поведать, - вздохнул юноша.
- Что его оборвало? – приподнял бровь Сасори.
- Это, - Дейдара, не глядя, с ухмылкой тыкнул в свою ключицу. Сасори повернул голову. Прикрыв глаза и полухмыкнув, полуулыбнувшись, он наклонился и мягко поцеловал кожу, куда указал Дейдара. Юноша смутился и отстранился, а Акасуна, улыбаясь уголками губ, коснулся губами его щеки.
Вдруг сверху, откуда-то из вороньего гнезда, послышался звон колокола и какие-то истошные крики, но смысл слов не доходил до палубы – западный ветер уносил их в океан. Тсукури дернулся от неожиданности и задрал голову вверх; Акасуна бросил на воронье гнездо скользящий взгляд и, щуря глаза, стал всматриваться в океан.
- Что это? – прошептал Дейдара, все еще пытаясь что-то разглядеть вверху. От шума, поднявшегося на корабле, Сасори не расслышал и был вынужден переспросить парня, а когда тот повторил, повел плечом и, облизав губы, ответил:
- Тревога. Что-то в воде. Айсберг, похоже, - глаза Тсукури округлились, - Но «Титаник» непотопляем. Может плыть с пятью затопленными отсеками. Даже если заденет, ничего страшного не произойдет…
В следующую секунду, будто подтверждая слова Акасуны, судно слегка вздрогнуло, поворачиваясь влево, а еще несколькими мгновениями спустя огромный айсберг, как из неоткуда возникший прямо перед кораблем, с ужасающим скрежетом и визгом вошел в нижнюю часть лайнера. Пол под ногами юношей опять вздрогнул, но на этот раз во много крат сильнее – чтобы не упасть, Дейдара был вынужден схватится за Сасори, который, в свою очередь, вцепился в перила. На палубу посыпались куски льда, но из-за оглушающего шума звуков удара об дерево слышно не было. Тсукури прижался к Сасори и пораженно наблюдал за айсбергом, мимо которого скользил корабль. Казалось, протяни руку – и прикоснешься к холодному льду, но такое действие могло легко отобрать, или, вернее сказать, оторвать вышеупомянутую конечность. Грохот умолкнул внезапно – от неожиданно наступившей тишины у юношей заложило уши. В вороньем гнезде больше не били тревогу, не кричали матросы, только пассажиры повыскакивали из кают и смотрели в иллюминаторы. Сасори и Дейдара окоченели.
- Будет плыть, говоришь? – пробормотал Дейдара, продолжая смотреть перед собой в то место, где только что был айсберг. Сасори встрепенулся и бросился к борту, перегибаясь через фальшборт, и смотря вслед льдине. Возле него появилось несколько пар, доселе мирно прогуливающихся по ночному кораблю. Женщины тревожно зашептались, мужчины с озабоченным видом смотрели назад, где в темноте исчезал айсберг. Акасуна молча повернулся к Тсукури, взял того за локоть и повел внутрь и вниз – к каютам третьего класса. На почве стресса Дейдару била мелкая дрожь, он смотрел в пол и не задавал вопросов. Когда Сасори уложил его на свою кровать, юноша, потянув его за руку, уложил Акасуну рядом и успокоился, лишь уткнувшись носом в плечо парня. Пару минут спустя его дыхание выровнялось, и Тсукури задремал, тогда как взгляд Сасори застыл, и он погрузился в глубокие раздумья, что случалось с ним достаточно часто.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник», действие развивается в рубке.
Двадцать три часа пятьдесят одна минута.
- Господин Эндрюс, мы начинаем? – нервничая, спросил второй офицер, Эндрю Гонс, и облизал пересохшие губы.
- Конечно, только вот дождемся капитана, - ответил главный конструктор «Титаника» - относительно низкий человек с обычно улыбчивым лицом и полуседой густой шевелюрой. Томас Эндрюс, редко впадавший в уныние, был слегка озабочен и только этим выдавал свой страх, в то время, как остальные люди, находящиеся в помещении, чуть ли не кусали губы из ужаса. Еще бы – «непотопляемый «Титаник»» получил пробоину в первом же плавании.
- Можем начинать, - в рубку вошел старый, пухлый мужчина с аккуратной бородкой, и все, кроме конструкторов, принявшихся разлаживать свои многочисленные схемы, начали кивать командиру в знак приветствия. Смит же, кивнув помощнику, перевел изучающий взгляд на схемы.
- Знаете, капитан, все это так некстати…
- Хватит. Давайте о деле, - перебил Эдвард Смит конструктора.
- Хорошо, капитан. Вода над килем поднялась на четырнадцать футов. С форпика, во всех трех трюмах, и в шестом котельном отсеке.
- Именно так, сэр, - вставил четвертый помощник капитана – Джозеф Гроув Боксхолл. Эдвард бросил на него раздраженный взгляд, и кивком указал Эндрюсу продолжать.
- Черт бы Вас побрал, корабль будет плыть? – истерически воскликнул кто-то сзади, на что капитан цокнул языком. Томас перевел на говорившего свои живые глаза и, подняв брови и сжав губы, произнес:
- Пять отсеков затоплено полностью. В шестой постепенно затекает вода. Судно может оставаться на плаву с четырьмя затопленными отсеками, но не с пятью, и тем более не с шестью. Деферент у него на нос, поэтому вода будет переливаться поверх переборок на уровне палубы Е, из отсека в отсек, все дальше и дальше… Это неизбежно, - заключил он.
- Помпы… Если открыть…
- Напор воды слишком большой. Помпы – не выход. С этой минуты - что бы мы не делали… «Титаник» неизбежно затонет.
Несколько секунд в рубке стояла тишина. А потом тот же истерический голос опять воскликнул:
- Но «Титаник» не может затонуть!
- Сэр, это всего лишь миф. Корабль сделан из железа, и он ляжет на дно. Уверяю Вас… это математический расчет…
И опять тишина поглотила рубку. Было слышно, как кто-то громко сглотнул, и капитан тихо, со строгой неизбежностью спросил:
- Сколько у нас времени?
Эндрюс замялся.
- Час. Максимум – два.
- Сколько людей на борту?
- Две тысячи двести восемь человек, сер, - четко ответил первый помощник капитана и судорожно облизал губы.
- Теперь в газетах о нас точно не забудут, господа… Расчехляйте шлюпки, созывайте членов экипажа и пассажиров к местам аварийных сборов. Не создавайте панику.
Атлантический океан.
Четырнадцатое апреля 1912 года.
Корабль «Титаник», одноместная каюта третьего класса.
Ноль часов, четырнадцать минут.
В комнате было темно – Сасори предусмотрительно выключил освещение, чтобы оно не мешало дремлющему Дейдаре, который тихо сопел, положив голову ему на плечо. Иллюминатор, казалось, светился, такими яркими были звезды. Сасори пригляделся. У нижней кромки окошка плескалась вода. Акасуна аккуратно положил Дейдару на кровать и, встав на колени, заглянул в иллюминатор. Примерно одна десятая часть стекла была в воде, когда как раньше она не доходила и до пола, если смотреть извне. Юноша выругался, и, метнувшись к двери, хотел включить свет, но у самой стены вступил в воду, которая, хоть и была только по щиколотку, вызвала еще один не весьма пристойный вскрик и замедлила вспыхивание света на несколько секунд. Когда в каюте, наконец, стало светло, Тсукури заворочался и, потирая глаза, сел на постели.
- Что стряслось? – пробормотал он хриплым голосом, и Акасуна, на секунду выскочивший оценить обстановку в коридоре, быстро и непонятно пояснил:
- Не будет плыть. Вставай.
- Что? О чем ты? – не понял юноша, а когда Сасори махнул рукой на воду у двери, тихо охнул.
- Обувайся, быстро. Нужно выйти на палубу.
- Мы тонем?
Акасуна вздохнул, потер веки, и посмотрел блондину в глаза.
- Да. Мы тонем, - несколько секунд спустя произнес он.
***
Белая дверь стремительно распахнулась, и из нее выскочили два молодых юноши. Вокруг царила паника. Люди вытаскивали в коридор чемоданы, в которые поспешно пихали свои немногочисленные вещи, матери шепотом успокаивали плачущих детей, отцы что-то гневно кричали стюардам, снующим между людьми и настойчиво предлагая спасательные жилеты. Они что-то говорили о том, что это лишь мера безопасности и что бояться нечего, но их никто не слушал. Странно, что весь этот гам не было слышно в каюте – видимо, это началось не более пяти минут назад. Один из стюардов попытался впихнуть Сасори и Дейдаре жилеты, но Акасуна торопливо отказался и поволок Тсукури в конец коридора.
- А может, стоило взять жилет? – нахмурился блондин.
- Нет, не стоило. Сейчас начнется давка, в нем будет неудобно. Потом – да.
Сасори мыслил трезво. Дейдара про себя восхитился его разумностью – парень не растерялся, не впал в панику, и более того - видимо, имел какой-то расчет. Вокруг было много людей, поэтому в некоторых местах парни с большим трудом протискивались, а иногда и вовсе ждали, пока семьи разойдутся.
- Мы должны выбраться из территории третьего класса. Черт. Зачем я только тебя сюда потащил? Дурья башка… - Сасори продолжал что-то бормотать себе под нос, таща Дейдару, который вечно застревал между людьми, за собой.
- Почему мы должны выйти из этой территории? – тревожно спросил Тсукури, оглядываясь назад.
Хотя они и двигались в противоположную от поступающей воды сторону, она все равно нагоняла их – здесь, спустя несколько людных коридоров, она уже почти успела достигнуть щиколотки.
- Видишь воду? Да? Прекрасно. Корабль погружается в нее. Насколько я могу судить, очень быстро. Задача персонала спасти первый класс. Потом второй. Потом третий. То есть, существует вероятность, что, пока дойдет очередь до третьего класса, он уже утонет в воде.
- Я не понимаю! В чем заключается проблема? Мы же можем просто ждать на палубе!
- Шлюпок меньше двадцати. Корабль считался непотопляемым, и ими пренебрегли. Места на всех не хватит. Третий класс в проигрыше. Возможно, у женщин есть маленький шанс. Но не у мужчин. Даже тебя могут оставить, - Сасори посмотрел на Дейдару многозначительным взглядом.
- Ты считаешь, что, если мы раньше выберемся на палубу, у нас есть вероятность попасть в шлюпку? Твои слова нелогичны.
- Нет. Если мы выберемся на палубу, у нас есть вероятность умереть не настолько мучительной смертью, как если бы мы захлебнулись. Видишь? – Сасори указал на коридор, который был закрыт решеткой, - Они перекроют все коридоры. И могут не открыть. Надо спешить. Быстрее!
Постепенно уровень воды увеличивался. В свою очередь, людей в коридоре становилось все меньше – они спешили к носу, откуда был прямой выход на первую палубу. Только вот туда идти было нельзя – именно носовые каюты первыми заполнятся водой. С этим расчетом служебный персонал первыми закрывает те коридоры. И именно поэтому им надо двигаться в противоположную сторону.
Это все Сасори объяснял на ходу, стараясь как можно быстрее пробраться к открытым коридорам. Вода уже достигла колен, к тому же было очень холодно – Дейдара полностью продрог. Чем выше поднималась вода, тем тяжелее было идти.
- Что теперь? – спросил Тсукури, щелкая зубами, когда они наткнулись на еще один перекрытый коридор. Сасори с яростью потряс металлическую решетку, пнул ее ногой под водой, но она не поддалась.
- На другую сторону. Вероятно, они перекрыли здесь все. Быстрее! Мы может опоздать.
Акасуна бросился бежать в противоположную от коридора сторону. Впереди послышался гул голосов. Выбежав из коридора, они увидели необнадеживающую картину. Четверо служащих пытались закрыть решетку, в которую ломились люди.
- … прекратите! Сейчас… без пятнадцати два! Без пятнадцати два! Заткнитесь! Скоро решетку откроют! Без пятнадцати два!
- Черт… Мы опоздали! – Сасори отчаянно стукнул себя рукой по лбу.
- Что? Это все? – Дейдара пораженно разглядывал толпу.
- Это коридор 8А, по схеме, в случае аварии, этот коридор надо перекрывать последним… Мы опоздали…
Тсукури привалился к стене и сполз по ней, закрыв лицо руками.
- Прекрати. Не мочи одежду, замерзнешь, - Сасори рывком поднял Дейдару из воды. С мокрой одежды и волос заструилась вода.
- Черт… Как холодно! Тсукури прижался к парню.
- Все будет хорошо…
Решетку наконец удалось закрыть, но спустя несколько минут, которые показались отчаявшимся людям вечностью, к стюарду, стоявшему у нее, подошел офицер и что-то тихо сказал на ухо. Мужчина кивнул, и, загремев ключами, начал открывать решетку. Затихшие было люди вновь подняли крик - женщины начали благодарить господа, мужчины подгонять стюарда. Поднялась паника. Как только решетка открылась, люди начали буквально вываливаться наружу, сбив при этом мужчину, который не успел отскочить, открыв замок.
Сасори придержал Дейдару, который хотел бежать наружу. Вода была уже по грудь, и Тсукури мелко стучал зубами.
- Погоди. Пусть все выйдут. Нас сметут.
Как только коридор опустел, юноши выбрались из затопленного отсека и побежали к выходу, из стороны которого доносился гул посильнее, царившего в третьем классе.
В первые секунды шум оглушил их. Дейдара застыл посреди палубы, шаря глазами в поисках чего-то.
- Пошли, - перекрикивая толпу, заорал Сасори, и поволок Тсукури к борту, у которого скопилось большое количество людей. Соответственно, там шлюпка – заключил Сасори, но как только оттуда донесся нервный вопль офицера «Только женщины и дети!», юноша развернулся и потянул Дейдару в другую сторону.
- Что ты делаешь? Там шлюпка! – блондин попытался разжать пальцы Сасори, намертво сжимавшие его запястье, но парень только отдернул его, и побежал дальше.
- Там все равно для тебя нет места. Только женщины и дети, слышал? Нам надо как можно дольше оставаться на корабле. Он все больше стает на нос.
- Если мы окажемся в воде…
- Да. Мы умрем. Вода ледяная. Нужно как можно позже попасть в воду, - закончил за Дейдару Сасори.
Рядом завизжала женщина. Сасори поморщился и ускорил шаг.
- Если корабль станет на нос, мы не сможем идти. Нужно оказаться на корме до того, как корабль станет под градус, при котором невозможно двигаться вперед, - Дейдара судорожно кивнул и взял Акасуну за ладонь.
- Мне не верится… Мы тонем… - простонал Тсукури.
- Давай! Лезь! – Сасори подтолкнул юношу к поручням, ограждающим одну палубу от другой, пониже. Дейдара замешкался, и когда Акасуна подтолкнул его, не успел скоординироваться в полете, отчего, упав, несильно зашиб колено. Блондин тихо зашипел, а спрыгнувший рядом Сасори рывком поднял его и потащил дальше. Кто-то толкнул его локтем, и их руки расцепились.
- Сасори!
- Я здесь! – мгновением позже их руки опять сплелись в замок, - Давай. Держись за поручни.
Дейдара вцепился в фальшборт кормы. Сасори стал подле него, одной рукой обняв юношу за плечи, - Все будет хорошо, - он коротко поцеловал его в лоб.
Послышался скрежет, который частично перекрыл вопли толпы: натянувшись, лопнул канат, держащий одну из четырех труб. Первый, второй, третий… Шум, последовавший за этим, почти не уступал тому, что сопровождал вторжение айсберга в корпус лайнера – труба, сминая железо, рухнула в воду, подняв за собой всплеск воды. Тсукури зажмурился и прижался к Акасуне.
- Ты знаешь, что будет дальше? Да? – тихо спросил он.
- Примерно… - Сасори крепче прижал к себе парня, - Приготовься. Возможно, сейчас будет больно…
Корабль все быстрее принимал вертикальное положение.
- Это очень страшно? – их взгляды пересеклись. Ни в одних глазах не читалось страха, только в серых - тревога.
- Нет… - медленно проговорил кареглазый, не разрывая зрительного контакта, - страшнее будет позже. Смотри. Не каждый день принимаешь участие в таком представлении…
Казалось, его забавляла ситуация. Во всяком случае, сейчас. Свободной рукой Дейдара обнял Сасори на шею и тихо прошептал:
- На всякий случай… Я люблю тебя…
- Я тебя тоже люблю. Только вот прощаться не надо… - Акасуна снял со своей шеи руку юноши и положил ее на фальшборт. Корабль практически стал на нос. Послышался очередной треск. Дейдара хотел проигнорировать его, но, когда Сасори громким шепотом приказал ему очень крепко держаться, посмотрел назад. Корабль, еще мгновение назад неизбежно поднимавшийся кормой из воды, вдруг вздрогнул, и, сопровождаемый звонким треском и скрежетом метала, начал стремительно принимать горизонтальное положение.
- О, господи! Что это? – с ошеломлением воскликнул Тсукури, и сильнее обхватил фальшборт.
- Не прикуси язык! Держись! – почему-то закричал Сасори, и в следующее момент лайнер с всплеском упал на воду. Нескольких людей, занимающих аналогичную парням позицию, ударной волной выбросило за борт. Блондин с ужасом наблюдал за их падением, понимая, что корабль, упавший на воду, с вероятностью в девяносто девять процентов убил их.
- Корпус раскололся на две части. Черт. Та часть потянет нас в воду, - пробормотал Сасори.
Корабль, подтверждая слова юноши, начал опять подниматься из воды. Акасуна, быстро оглянувшись, перекинул ногу через фальшборт, и быстро перелез на другую сторону. Так как корабль в скором времени обещал встать кормой вверх, он окажется на горизонтальной площади. Быстро сообразив, Дейдара, крепко схватившись руками за ограждение, тоже перекинул ногу на ту сторону и, благодаря Сасори, перелез к нему. Рядом лежало еще несколько людей. Дейдара облизал губи и прижался к Акасуне. Что-то зашипело, мигнул свет, и в следующее мгновение на корабле воцарился мрак – благо, звезды были яркими, и обезумевшие люди хоть что-то, да видели.
Наконец лайнер стал под девяносто градусов, и в этом положении замер. Тсукури перевел вопрошающий взгляд на Сасори.
- Приготовься. И послушай меня. Когда корабль войдет в воду, образуется водоворот, и ты какое-то время не сможешь вынырнуть на воздух. Когда я скажу, сделай глубокий вдох. Ты умеешь плавать?
- Хорошо. Да… - Акасуна кивнул, обнял юношу за талию и прижался к нему головой.
Корабль опять вздрогнул, и стал медленно, постепенно ускоряясь, погружаться в воду. Дыхание Дейдары участилось.
- Не бойся.
- Я не боюсь.
- Не ври, - Сасори улыбнулся, - Вдыхай.
Дейдара жадно вдохнул воздух, и сразу же после этого фальшборт затянуло в воду – юноша оказался в сильной воронке. Холод оглушил его, сквозь пелену воды он увидел исчезающий в глубине корабль и попытался всплыть на поверхность. Голова закружилась, из легких вышел последний воздух, парень судорожно толкнулся ногами и, наконец, вдохнул кислород. Мокрая одежда тянула в воду, вода была ледяной и сковывала движения; он сразу же застучал зубами.
- Сасори! Сасори! – люди вокруг испуганно завывали, и их крики перекрывали его голос, - Сасори! Где ты?
- Не кричи, я здесь, - кто-то сжал руку юноши под водой, он обернулся.
- Сасори… О, боже… Как холодно…
- Плыви… Нам нужно двигаться… Поплыли… Видишь, тот обломок? Мы должны доплыть до него, - губы Акасуны, хоть он и был в воде от силы две минуты, посинели, мокрые волосы покрылись чем-то наподобие инея – он тоже стучал зубами. Дейдара кивнул и, превозмогая себя, попробовал плыть. Крики вокруг немного затихли – многие люди от холода не могли говорить.
- О, боже… О, боже… - Дейдара сделал последний рывок ногами и обессилено повис на обломке. Сасори оплыл его вокруг и ухватился за него напротив юноши.
Люди вокруг них хватались один за другого, пытались что-то кричать... Вдали засвистел свисток.
- Все будет хорошо… Они отплыли из-за воронки. Сейчас шлюпки вернутся… - успокаивающе зашептал Сасори, так как в полный голос уже говорить не мог, - Все будет хорошо…
Дейдара тихо, хрипло засмеялся…
- Знаешь… Когда я не хотел жить, ты не дал мне умереть, а когда я хочу жить… - Сасори тоже улыбнулся.
- Не мели глупостей… Еще ничего не кончено…
- Скажи мне честно… Сколько человек может находится в холодной воде?
Сасори приоткрыл рот, и его лицо окутало облако пара.
- Где-то пятнадцать минут… Но они сейчас подплывут… Да…
Дейдара замолчал.
- Думаю, сейчас в самый раз… Я люблю тебя.
Сасори поднял на него глаза и тоже очень тихо прошептал:
- И я тебя. Люблю…
Крики становились все тише. В отдалении светили фонари, очевидно, на шлюпках. Юноши рвано дышали. Холод сковывал легкие, отчего каждый вдох давался с трудом.
- Дейдара… - Он поднял на него глаза, - Знаешь… Помнишь, я рассказывал тебе о матери? – Тсукури слегка кивнул, - Так вот… Я кое о чем умолчал. Она… Она была из знатной семьи… Влюбилась в отца, убежала к нему, вышла замуж… Родила детей. Потом, помнишь, она умерла при родах? Отец спился… Вот… Значит, в моих жилах течет благородная кровь… - они тихо рассмеялись.
- Тебе это ничего не напоминает?
- Не намекай.
- Да я и не пытаюсь… Только вот нам суждено погибнуть здесь…
- Нет. Замолчи. Мы выживем. Ты выживешь.
- Сасори… Мне так холодно… - Дейдара замолчал.
- Потерпи. Еще немного, - слабым голосом произнес Сасори, и на какое-то время они замолчали.
- Сасори… Я так рад, что встретил тебя…
- И я… Знаешь… Тот билет… Я ожидал просто получить впечатления… Да, шикарные, на всю жизнь… Но, знаешь… То, что я получил, гораздо важней и дороже всего того, что мне превозносила жизнь. Я встретил тебя, Дейдара…
- Я люблю тебя…
- Я тебя люблю, тоже…
А спустя несколько минут где-то вдали послышался свисток, и луч света осветил сотни десятков мертвых людей.
- Есть ли кто живой? – закричал звонкий офицерский голос.
Ответом ему была тишина, нарушаемая тихим плеском воды…
«…Десять минут, это, пожалуй, очень много времени. Десять минут могут спасти человека, а могут продлить смерть. Даже секунды важны, но… иногда не спасут и часы. Иногда вот эти десять минут могут изменить жизнь, а могут полностью разрушить ее.
Они не помогли легендарному лайнеру «Титанику», затонувшему в ночь на пятнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Около полуночи с «Титаника» был послан сигнал «SOS», и спустя четыре часа ближайший корабль – «Карпатия», принял на борт семьсот четыре выживших человека. Крушение унесло полторы тысячи и четыре души, как мы видим сейчас. Это историческое крушение навсегда останется в сердцах как родственников пассажиров лайнера «Титаник», так и обычных людей, которые на протяжении многих лет будут оплакивать души погибших…»
@музыка: Мельница - Ночная Кобыла